Наталья Антарес - Душа и тело

План сработал на все сто. Как только мы с Родионом стали вдвоем появляться на публике, ситуация моментально пошла на лад. Родион забирал меня с учебы, заходил на работу, пил чай с родителями, помогал отцу с ремонтом и, похоже, искренне верил, что как только мы накопим на первоначальный взнос по ипотеке, нас ждет долгая и счастливая совместная жизнь, а может быть, даже и пышная свадьба. Естественно, я всячески подпитывала эту иллюзию, но в душе у меня по-прежнему властвовала холодная пустота, навсегда поселившаяся после смерти Йенса. Я получила диплом журналиста, параллельно набила руку на копирайте и многочисленных подработках и к выпуску из университета чувствовала в себе готовность к свободному плаванию. Устраиваться в газету мне давно расхотелось, я мечтала делать что-то свое, заниматься творчеством, созидать, совершенствоваться, бросать себе вызов. Идея организовать пиар-агентство пришла мне в голову еще на последнем курсе, потом я сделала пиар-технологии темой дипломной работы, и в итоге настолько глубоко закопалась в предмет своего интереса, что на страх и риск зарегистрировалась в качестве индивидуального предпринимателя. Для того, чтобы начать работу, пришлось оформлять кредит, арендовать офис, нанимать двоих сотрудников и культивировать в себе навыки строгой, но справедливой начальницы.

Работать на конкурентном рынке предсказуемо оказалось невероятно тяжело, особенно на первых порах, когда вся клиентская база состояла из трех компаний, для которых я в свое время писала рекламные статьи. Но за год мы провели несколько крупных акций, доказали свою креативность и заказчиков изрядно прибавилось. Мы брались за любую работу, четко выдерживали строки и гибко подстраивались под желания клиента. Ниша у нас пока была весьма незначительная, но прогресс, несомненно, чувствовался, а главное, я обожала свою работу. В моей команде были только дизайнер, он же по совместительству фотограф, и менеджер широкого профиля, в чей круг обязанностей в зависимости от обстоятельств могло входить как проведение презентаций, так и уборка офиса), а написанием текстов и их шлифовкой полностью занималась я сама. Я с упоением создавала звучные слоганы, броские рекламные проспекты, организовывала громкие промо-акции, а мой опыт проживания в Европе служил отличной приманкой для заказчиков, ни сном, ни духом не подозревавшим, что никаких полезных знаний, имеющих прямое отношение к моей нынешней деятельности, я там по известным причинам, увы, не приобрела. Зато я умела произвести впечатление, пустить пыль в глаза и заставить самого взыскательного клиента поверить в сервис международного уровня, при необходимости легко переходя на немецкий или удачно вкрапляя в речь иностранные слова. В общем, за эти годы я не просто выкарабкалась из болота, я стала другим человеком и начала абсолютно новую жизнь. А еще я создала страничку в соцсети и разместила там помимо своих лучших фото подробную информацию о фирме на нескольких языках. Формально, я делала это для продвижения бизнеса, но надеялась, что мою страницу увидит Эберт. В Беате Вишневской, запечатленной на горнолыжном курорте в обнимку с бойфрендом, с трудом можно было узнать невзрачную фрау Штайнбах, и я непроизвольно испытывала от этих мыслей мстительное торжество. В такие моменты, я вспоминала Йенса, пожалуй, единственного человека, разглядевшего во мне внутреннюю силу, и с какой-то глухой тоской понимала, что, как бы блестяще не сложилась моя судьба, чувство щемящей пустоты останется со мной навсегда.

ГЛАВА XVI

Каждое утро я подходила к зеркалу и пристально всматривалась в свое отражение, пытаясь разглядеть постепенно стирающиеся черты прежней Беаты: юной, беззаботной хохотушки, наивно верящей в любовь и справедливость. Но на меня уже давно смотрела совсем другая женщина: сдержанная, холодная, всем своим видом излучающая молчаливое достоинство, и, как бы ни странно это звучало, я всё чаще ловила себя на предательской мысли, что мой зеркальный двойник – не более, чем проекция той маски, которую я надела четыре года назад. Одним словом, парадокс был налицо: я решительно сбросила железные оковы неудачного брака, сбежала от ненавистного мужа, организовала компанию своей мечты и даже обзавелась бойфрендом, но при этом у меня язык не поворачивался определенно сказать, что теперь я стала самой собой и обрела гармонию. Возможно, истоки обуревающих меня противоречий крылись в глубинном осознании того факта, что навеки оставшаяся в прошлом Беата была физически не способна на поступки, требующие перешагнуть через принципы морали, заглушить голос совести, пренебречь чувствами близких людей и в случае необходимости без колебаний шагать по головам, хотя Беата нынешнего образца делала всё это на регулярной основе, и у нее великолепно получалось поддерживать выбранный имидж бизнес-леди.

Иногда мне невольно казалось, что мой внешний облик тоже изменился, и дело здесь было вовсе не в окраске волос и неумолимо подступающем тридцатилетнем рубеже: во мне появилась какая-то непривычная, однако, по-своему притягательная жесткость, то, что в женских кругах принято называть стервозностью. Как и в Германии, у меня толком не было подруг: восстановить прежние связи со школьными товарками мне не удалось, а заводить новые знакомства я особо и не старалась. Откровенничать с кем-либо я твердо зареклась еще в Ор-Эркеншвике, острой потребности в шумных посиделках я не испытывала, а ежедневно терпеть завистливые взгляды и слышать за спиной отголоски самозабвенного шушуканья на тему моей личной жизни тем более не желала. Мне вполне хватало делового общения со своим крошечными коллективом и напряженных переговоров с заказчиками, а со светскими выходами просто на отлично справлялся Родион. Моя работа предусматривала запредельную коммуникабельность, но дома я иногда позволяла себе расслабиться и побыть наедине с собой. Я могла часами стоять у окна и отсутствующим взглядом созерцать урбанистические пейзажи столицы до тех пор, пока мама осторожно не прикасалась к моему плечу в бессознательном стремлении вырвать меня из чар оцепенения.

Для отца с мамой мое возвращение в родные пенаты стало болезненным ударом не только в психологическом аспекте. За первый год с момента приезда я вытянула из родителей огромную сумму денег, сама, при этом не вложив в семейный бюджет ни копейки. Мне нужно было оплачивать обучение в университете, консульские сборы, услуги адвоката и много чего еще, а у меня не было средств даже на еду. Одно время мама тактично намекала, что мне не стоит рубить сплеча и отказываться как от финансовых претензий к экс-супругу, так и от гражданства Евросоюза, но я изначально была настроена категорично, и наш развод обошелся Эберту исключительно моральным ущербом. В общем, я вынуждена была сидеть на шее у родителей, пока у меня не появились подработки, худо-бедно позволявшие мне хотя бы не просить денег у мамы на каждую мелочь. Я непрерывно ощущала вину перед родителями, третий год подряд вкалывающими без отпуска, и к летнему сезону мне удалось накопить достаточную сумму, чтобы купить им путевку в экзотический Таиланд. Я не сомневалась, что, в частности, мама, с грустью ностальгирует по европейским вояжам с обязательным посещением знаменитых швейцарских курортов, но, к сожалению, мой сегодняшний уровень дохода еще не вышел на столь недосягаемые высоты, и я надеялась, что некоторое разнообразие будет родителям только полезно, а в будущем я заработаю деньги на более солидный тур.