Наталья Антарес - На орбите судьбы

Я настолько глубоко погрузилась в свои запутанные размышления, что не заметила, как к нам подкралась небезызвестная полярная лиса. Да и Айк, по- моему, тоже пребывал где-то в параллельной вселенной, потому что на требование сотрудника дорожной полиции немедленно остановиться он отреагировал лишь после пронзительного свистка в свой адрес. Либо отсутствие нарушителей, управляющих более солидными транспортными средствами, повергло гаишника в такую глубочайшую тоску, что он с горя решил тормознуть двоих придурков на мопеде, либо Айк умудрился нарушить какой-то очень критичный пунктик ПДД, но вооруженный светящимся жезлом полицейский прошествовал к нам решительной походкой, не оставляющей сомнений в серьезности его намерений.

– Мазафака, – сдавленно выругался парень, – Римма, вы сидите тихо и молчите, я все сам разрулю, окей?

– Окей, окей, – вяло отозвалась я, страстно желая стать невидимкой. Липкий страх перед полицией живет в каждом наркомане глубоко внутри, и когда ты уже скатываешься до такой степени безразличия к общественному мнению, что можешь запросто ходить средь бела дня обдолбанный в умат, при виде полицейского в голове все равно что-то перещелкивает, и ты на подсознательном уровне начинаешь искать возможность не пересекаться с блюстителем закона. Так и бегаешь, пока на кумаре с чеком не попадешься…

–Документы давай! –сходу потребовал постовой. На заднем плане из служебной машины с интересом наблюдал за происходящим его напарник, по всем признакам пытающийся оценить возможность извлечь из данной ситуации материальную выгоду, – так есть документы или нет?

– Сейчас, – Айк вытащил корочку из внутреннего кармана и неохотно протянул ее полицейскому, -офицер, а что я нарушил?

–Много чего, – насмешливо хмыкнул в усы гаишник, – во-первых, почему без шлема, а во-вторых, хочу тебе напомнить, что в соответствии с пунктом 24.3 перевозка пассажиров кроме детей до семи лет на мотороллерах запрещена. А вы мало того, что вдвоем взгромоздились, так еще и шлем, видать, у вас один на двоих. Слезай, будем протокол оформлять! И шлем у дружка своего забери, дальше один из вас пешком пойдет.

– Это девушка, – густо покраснел Айк. Да чего уж там, в темноте мои вторичные половые признаки и без шлема черта с два разглядишь! А за «девушку», конечно, спасибо, на самом-то деле я ему, наверняка, старой кочергой кажусь. Мелочь, как говорится, а приятно, – офицер, давайте без протокола разберемся, всякое же бывает!

– Ишь ты, какой борзый, – снисходительно усмехнулся полицейский, – девчонок он, значит, по ночам катает. Хоть бы шлем второй купил, а то, если не дай бог навернешься, в морге родная мама не признает. Я понимаю, гормоны играют, но надо ж немного и мозгами думать. Слезай, чего сидишь?

– Не оформляйте протокол, – хмуро повторил явно обиженный беззлобными в общем-то подначками гаишника Айк,– я штраф на месте заплачу, сколько там полагается?

Вместо ответа полицейский неожиданно вспомнил про находящийся у него в руках паспорт и, подсвечивая себе фонариком, быстро пролистал несколько страниц, потом сличил фотографию с нетерпеливо барабанящим пальцами по раме оригиналом и разочарованно захлопнул бордовую книжицу.

– Артур Мезенцев! Звонить будешь?

–Мазафака, офицер, не буду я никому звонить, – окончательно вышел из себя Айк, что не замедлило сказаться на его сумасшедшей жестикуляции, – говорите, сколько заплатить!

– И то верно, – с олимпийским спокойствием согласился гаишник, – зачем отца лишний раз расстраивать? Пойдем в машину, такие вопросы при дамах не решают.

Айк шумно выдохнул, и когда он резко повернулся ко мне, я внезапно поняла, что все это время продолжала судорожно обнимать его за талию.

–Римма, пожалуйста, подождите меня, – попросил меня пунцово-красный то ли от смущения, то ли от злости парень, – мы же еще на завтра толком не договорились.

Мне до одури хотелось курить, но я боялась снять шлем и тем самым раскрыть свое инкогнито перед двумя полицейскими, на девяносто девять процентов не имеющих ко мне ровным счетом никаких претензий. Однако, после непонятного «прихода» на остановке я чувствовала себя невероятно уязвимой, а шлем, казалось, создавал, определенную иллюзию защиты. Странно, но пока рядом был Айк, я совсем не ощущала этой всепоглощающей тревоги. Как будто, на измене, честное слово!

Уплата штрафа наличными заняла около пяти минут, и мрачный, словно черно-белый триллер, парень, наконец, вернулся ко мне.

–Через Ленина не езжай, – крикнул ему вслед гаишник, – там тоже наряд стоит. Совсем папашу разоришь! Лучше второй шлем на сэкономленные деньги купи!

– Да пошли бы вы все, – едва слышно процедил сквозь зубы Айк,– Римма, ничего, если я вас на перекрестке высажу?

В разбитом вокруг монолитного здания Перовского филиала одного из столичных банков сквере было темно и безлюдно. Впрочем, после того, как я случайно наступила на валяющийся в траве шприц, мне стало ясно, что нам просто сегодня впервые повезло, и мы разминулись с его владельцем. Я же говорила, хорошее место – темное и безлюдное, самое то, чтобы втереться.

– Простите, что все так вышло, права получу – сразу на тачку пересяду. Знал бы, что там такая засада, кругом бы поехал, – Айк все никак не мог отойти от крайне позорного, на его взгляд, инцидента на трассе, и, ожесточенно размахивая руками, изливал мне свою нестерпимую душевную боль, а я смотрела в его небесно-голубые глаза и тщетно пыталась понять, какого хрена я делаю ночью в центре города в компании этого несовершеннолетнего вандала, находящегося в отношениях кровного родства с какой-то перовской шишкой.

– Вы в созвездиях разбираетесь? – я чуть не выронила недокуренную сигарету, когда Айк вдруг ни с того, ни с сего ткнул пальцем в грязно-серое предутреннее небо, и не дожидаясь моей реакции, печально заключил, -а, все равно уже ничего не видно, рассвет скоро. Ладно, я вам завтра покажу Нибиру, и фотографии все принесу… Во сколько встретимся? В восемь у меня пробное тестирование, в пол-одиннадцатого пойдет?

– Не пойдет, я на работе, – каждая мысль о завтрашнем (или скорее уже сегодняшнем) рабочем дне вызывала у меня физически болезненные спазмы. Может, все обойдется?

–Мазафака, не подумал, – Айк сосредоточенно наморщил лоб, – так, в три у меня прогон по брейку, потом в качалку, в шесть Дэнжера на стритболе выручить обещал, у него запасного нет, а к восьми мы с Юлькой в «Рубенсе» стыкуемся. Римма, вам на восемь удобно?

– А как же Юлька? – фыркнула я, мучительно соображая, что кроется под загадочным названием «Рубенс», – насыщенный у тебя график!

– Да это мамка все, – отмахнулся Айк, – вот, говорит, если будешь от безделья маяться, еще на наркоту подсядешь. А Юлька перебьется, я ее и так каждый день вижу. Тогда договорились, я в восемь буду вас в «Рубенсе» ждать, ноут притащу… Вместе мы откроем обратный канал связи с нефилимами, я уверен. Знаете, Римма, вы только не смейтесь, – небесно-голубые глаза в упор столкнулись с моим деланно равнодушным взглядом, – это нереально круто осознавать, что я такой не один.