Наталья Антарес - Предначертание. Том I

Знакомить меня с пьющим отчимом, перебивающимся случайными заработками, и глубоко беременной матерью, бессловесно терпящей пьяные выходки мужа, Эйнар желанием не горел, а я особо и не настаивала, интуитивно понимая, что никакого смысла в этом якобы обязательном ритуале нет. В одном моя мама была абсолютно права: Эйнар рос сорной травой у дороги, и участие родителей в его воспитании ограничивалось лишь обеспечением базового уровня материальных потребностей вкупе с тычками и затрещинами по поводу и без – для отчима чужой ребенок был дополнительной обузой, а для матери – живым напоминанием о своем родном отце, бесследно растворившемся на просторах родной страны. На этом фоне несгибаемый внутренний стержень Эйнара вызывал у меня примерно такое же восхищение, как героические подвиги военных лет – я могла только предполагать, какого нечеловеческого мужества стоило ему не сломаться под гнетом безысходности и не слиться с безликим биомусором с глухих окраин, где половина населения с ранних лет употребляет наркотики, а другая половина ими приторговывает. Но я и по праздникам не видела Эйнара даже слегка навеселе, а перед тем, как закурить в моем присутствии, он с подкупающим смущением неизменно спрашивал разрешения, хотя мои прежние поклонники без зазрения совести дымили мне аккурат в лицо. Я пригласила Эйнара к себе домой с твердым убеждением, что бедность не порок, и искренне недоумевала, почему парень так долго отказывался… Дошло до того, что я нафантазировала себе, будто Эйнар не рассматривает наши отношения всерьез, и закатила ему безобразную истерику со слезами, соплями и прочей классической атрибутикой, чем все-таки добилась своего. Но и стоя на пороге мой трехкомнатной квартиры со свежим ремонтом, наверняка показавшейся ему царскими хоромами на фоне убогой лачуги на задворках цивилизации, Эйнар непростительно долго мялся в дверях, пока я буквально силой не затащила его в коридор. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и в любую секунду был готов ретироваться, но я была полна решимости поделиться своим счастьем с мамой и не замечала дискомфортного состояния Эйнара, нервно переминающегося с ноги на ноги в попытке скрыть заштопанный суровыми мужскими стежками носок.

Всех моих ухажеров мама знала по именам и фамилиям, а с некоторыми даже успела познакомиться лично, когда те заходили за мной перед прогулкой, но до сего дня мне отродясь не приходило на ум попросить ее организовать такого рода «официальный прием». После того, как я прожужжала маме все уши о своей любви к «самому лучшему парню на свете», а не обращать внимания на мои сияющие глаза стало уже невозможно, мама, по всей вероятности, посчитала целесообразным мне подыграть и дала добро на «званый ужин», дабы прежде всего удовлетворить неуемно гложущее ее любопытство. Мы намеренно выбрали для ответственного мероприятия выходной день, но не упускающий ни единого шанса подработать Эйнар почти всю ночь вкалывал на разгрузке фур и потому выглядел усталым и невыспавшимся, да и улыбался он такой вымученной улыбкой, что даже мне было не по себе. Я исподтишка наблюдала за маминым поведением, и у меня в мозгу всё отчетливее оформлялась мысль, что всё идет совсем не так. От мамы не ускользала ни одна деталь: она снисходительно рассматривала «парадно-выходную» рубашку Эйнара, ощутимо великоватую ему по размеру, его поношенные джинсы с вытертыми карманами и дешевым ремнем из «кожи молодого дерматина», а уж когда придирчивый мамин взгляд остановился на злополучном носке, я окончательно поняла, что это провал, и вскоре меня ждет неприятный разбор полетов. Одновременно, в душе вспыхнула обжигающая обида на маму, оценивающую Эйнара «по одежке», и я невольно задохнулась от несправедливости столь циничного подхода. Быть может, ситуацию спас бы живой диалог, в процессе которого у Эйнара возникла бы возможность проявить себя, но все мамины вопросы, как назло, касались его семьи, и парень предпочитал либо отделываться общими формулировками, либо угрюмо отмалчиваться. Похоже было, что он многое бы отдал за то, чтобы прямо сейчас встать и уйти, но от демарша его удерживало мое присутствие и он изо всех сил натягивал на бледное лицо улыбку, хвалил мамину выпечку и даже пытался шутить. Я сидела между Эйнаром и мамой, и почему-то думала о находящемся в рейсе отце… Повезло ли мне, что его нет дома, или все-таки наоборот? Одобрил бы он Эйнара или тоже недовольно взирал бы на него из-под насупленных бровей, только и дожидаясь, как бы побыстрее выпроводить за порог пришедшегося не ко двору кавалера и доходчиво объяснить дочке, что нам такого зятя и даром не надо? А мама всё продолжала одолевать Эйнара расспросами: она смекнула, что информацию о семье из парня даже клещами не вытащишь и перевела разговор на другую тему. Теперь ее интересовали планы Эйнара на ближайшее будущее, она безусловно ждала, что он ответит нечто вроде «собираюсь летом поступать в институт», однако, и здесь маму подстерегало разочарование.

–Осенью я ухожу в армию, – спокойно поведал Эйнар, и у меня противно заныло под ложечкой в преддверии неизбежного расставания. Я была в курсе, что парень настроен честно отдать долг государству, но, чтобы лишний раз себя не накручивать, я сознательно жила сегодняшним днем и не заглядывала так далеко вперед.

–А как же учеба? – изумленно вскинула брови не поверившая своим ушам мама, – неужели ты хочешь впустую потратить полтора года вместо того, чтобы получить образование? Насколько мне известно, студентам дают отсрочку от армии, разве не так?

–Я заканчиваю 12-ю школу, – красноречиво усмехнулся Эйнар, и в маминых глазах промелькнула тень ужаса. 12-я школа относилась к самому криминальному району нашего города, и контингент там обучался соответственный, так что нормальные педагоги из этого «гнезда порока» давно поувольнялись, а на смену им пришли учителя весьма сомнительной квалификации. С объективной точки зрения Эйнар ничуть не грешил против истины: золотые медалисты из 12-й школы уже много лет не выпускались, зато ученики среднего и старшего звена нередко фигурировали в полицейских хрониках.

–На бюджет я стопроцентно не поступлю, а оплачивать обучение мне нечем, – пояснил парень, когда мама лишь волевым усилием сдержала накатившее на нее желание схватиться за голову, – в армии я получу рабочую специальность, и значит, на гражданке уже не пропаду, а если мне повезет, то я останусь служить по контракту. Это уже и жалование, и жилье, сами понимаете…

–Так ты мечтаешь стать военным? – несколько расслабилась мама, – тогда почему бы тебе не подать документы в училище?

–Меня не возьмут, – закусил нижнюю губу Эйнар, но глаз ни на мгновение не отвел.

Читать дальше