Наталья Антарес - Предначертание. Том I

–Так уж прям и никто? – насмешливо усомнилась я, – как же Виталик? Всё, что ли, разлюбила своего «четырёхглазого»?

–Виталик на международной олимпиаде по химии первое место завоевал, – поделилась со мной Симка, – и ему сразу несколько европейских вузов готовы предоставить бесплатное обучение, а мне хоть бы в столице куда-нибудь поступить. Дохлый это номер, Ринка, так что, увы, наши с Виталиком пути на этом расходятся.

–Ну, так тем более сам бог велел на Игоря внимание обратить, – без задней мысли посоветовала я, – он, конечно, не очкарик, но зануда тот еще, всё, как ты обожаешь!

–Но любит-то он тебя! – припечатала меня Симка, – помнишь, ты мне про Олега рассказывала, что он с тобой встречался лишь для того, чтобы свою бывшую девчонку забыть? И на фига мне это надо?

–Да какая там любовь, Сима! – хмыкнула я, – это тетя Лена ему мозги компостирует. Думаешь, я не слышу, как они с моей мамой по телефону шушукаются? Вот бы твой Игорек да с нашей Риночкой… Ну и так далее… Будто у нас средние века, когда детей с рождения сватали! Мама поэтому и на Эйнара взъелась, она же всё мечтает нас с Игорем свести.

–Не знаю, может, ты и права, – пожала плечами Симка, – но, когда я утром с Гариком разговаривала, мне показалось, он к тебе очень неровно дышит.

–Пусть дышит, как хочет, и к кому хочет, – ни капли не прониклась Симкиными словами я, – я уже решила, что буду ждать Эйнара из армии.

–Долговато…. Полтора года всё-таки, – прищурилась подруга, – многое может случиться!

–Ничего не случится! – цыкнула на Симку я, -было бы мне восемнадцать, я бы и на присягу поехала, а так придется письма писать…

–Не понимаю я тебя, Рина, – призналась Симка, – я бы так не смогла.

–А я смогу! – сжала губы я, – поэтому Эйнар и попросил меня его дождаться.

ГЛАВА V

Мощнейший снегопад, обрушившийся на город на прошлых выходных, превратил нечищенные тротуары в сплошные заносы, и, выйдя из автобуса, мы с Симкой кое-как перебрались через преграждающие путь сугробы. К счастью, после нескольких дней непрерывной метели погода сегодня стояла сухая и безветренная, и, хотя я бы не отказалась от встречи с Эйнаром даже в лютый мороз, удовольствие от двухчасовой прогулки на свежем воздухе было бы изрядно подпорчено, да и от одного взгляда на чересчур легко одетого парня у меня по обыкновение начинало болезненно сжиматься сердце, и я в красках представляла, какого ему сейчас приходится в осенней обуви. Мы познакомились зимой, и наша укутанная снежным покрывалом любовь расцветала под завывание пронизывающего ветра, но я никогда не роптала на судьбу –близость Эйнара согревала меня изнутри, я льнула к нему всем телом, а он крепко обнимал меня за плечи и не выпускал из объятий до неизбежного момента прощания. Каждый раз мы словно расставались навсегда, так невыносимо тяжело нам было находиться в разлуке, и на меня накатывало жуткое ощущение панического ужаса, когда я вдруг вспоминала, что Эйнара скоро заберут в армию. В подобные мгновения я страстно ненавидела свой юный возраст – несовершеннолетие юридически делала меня собственностью родителей и тем самым ставило жирный крест на самостоятельном принятии решений, первым из каковых непременно стала бы поездка в часть, обязательно состоявшаяся бы даже в случае, если бы парня отправили служить на другой конец нашей необъятной родины. Эйнару исполнялось восемнадцать уже в апреле, он был почти на год старше своих одноклассников, и я не совсем понимала, почему так вышло. На второгодника Эйнар, однозначно, не походил, и я предполагала, что образовавшаяся ситуация связана с частыми переездами его семьи с места на место, о которых парень однажды вскользь упомянул в разговоре. Так или иначе избежать весеннего призыва Эйнару было не суждено, притом, что он к этому и не стремился, а наоборот так отчаянно рвался вступить в ряды вооруженных сил, будто армия символизировала для него первый шаг на пути к новой жизни. Естественно, я всеми фибрами души противилась грядущим событиям, но в то же время я остро чувствовала, как важна для Эйнара моя поддержка, и я не имела права предать его доверия. Я прекрасно догадывалась, что парня обуревали сомнения в моей готовности хранить ему верность на протяжении полутора лет, довольствуясь лишь письмами и редкими телефонными звонками, но у меня не возникало даже мысли нарушить свою клятву. Я не видела своего будущего без Эйнара, все мои дальнейшие планы отныне были связаны только с ним, и я какие бы испытания не подстерегали нас впереди, я была настроена выдержать их с честью. Но пока еще у нас оставались почти два месяца, и я не могла тратить драгоценное время на заведомо безрезультатные перепалки с родителями, поэтому в ход, как на войне, шли любые средства вроде нынешней фикции с языковыми курсами, призванной обеспечить меня уважительным предлогом для вечерних отлучек из дома.

Я заранее поставила Эйнара в известность, что в свете неблагоприятно сложившихся обстоятельств приду на свидание с подругой, выполняющей роль страховки от форс-мажоров, и, хотя моя затея по-прежнему внушала парню существенные опасения, я не оставила ему выбора. Ровно в шесть Эйнар ждал меня под главными городскими часами, по негласной традиции считавшимися общепринятой точки сбора. Можно сказать, испокон веков под часами назначались свидания и «забивались стрелки», а для нас с Эйнаром район набережной и вовсе стал практически родным. Здесь, на фоне скованной толстым слоем льда реки состоялся наш первый поцелуй, и до сих пор, стоило мне только закрыть глаза, как я вновь ощущала робкое прикосновение его губ к моим призывно открытым губам. В тот вечер было так чертовски холодно, что наши брови и ресницы были белыми от выступившего инея, но внутренний жар не позволял нам замерзнуть. Озаренное серебристым лунным сиянием лицо Эйнара с тонкими, изящными, почти аристократическими чертами вдруг показалось мне ангельским ликом с чудотворных икон, а в глубоких зеленых глазах мне почудилось нечто потустороннее и непостижимое, как если бы обнимающий меня человек пришел из другого измерения и принадлежал к иной, высшей расе. И тем заметнее и резче выглядел ярко выраженный контраст с заношенной одеждой и старой вязаной шапочкой, однако, даже эта кричащая нищета не в силах была скрыть удивительную красоту Эйнара, такую вызывающе чужеродную в сером убожестве «Живых и мертвых». Изрядно продрогнув на открытом ветру, мы зашли в кафетерий и взяли по чашке безвкусного растворимого кофе. В теплом помещении парень избавился от шапочки, его светлые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, и меня опять невольно посетило ощущение, что Эйнара занесло в наш мир лишь по чьей-то роковой ошибке. Он не должен был жить в лачуге, ходить в обносках и нервно курить дешевые сигареты из мятой пачки, он был создан для роскоши королевских чертогов в окружении несметных богатств и выполняющих любое желание слуг, но в реальности ежедневно возвращался в древнюю развалюху с видом на кладбище и отрывал от сердца последние деньги, чтобы вопреки моему сопротивлению все-таки купить любимой девушке десерт. Впоследствии, когда Эйнар рассказал мне о своих непростых взаимоотношениях с участковым, я еще более явственно осознала, какой ценой давалось ему выживание в аду «Живых и мертвых» – будучи многократно наслышана о тамошних обитателях, я с легкостью допускала, что парня могли убить или покалечить только за не вписывающую в типичные для криминального района каноны внешность.