Катя Матуш - Преданные Солнцем

Как-то Ким решил провести эксперимент. Когда мы подобрались к новому квадрату, подлежащему пересадке, с самого утра Ким наставил на щит на складе лампу. Спустя двенадцать часов мы вернулись, и пластина просто растаяла. Расплавилась, обратившись в небольшую лужу.

Они не просто хотят нас обокрасть… Они хотят нас убить! Если на месте хотя бы двадцати процентов щитов появятся дыры, нам придет конец. Точно так же, как и всей плантации, и муравейнику. Хотя муравейник под вопросом. Конечно, наверху станет душновато, но для этого у нас были нижние этажи, которые сейчас, к «счастью», пустовали.

Мы все не могли выбраться на свалку, чтобы проверить купол там. Но вряд ли они смогут сделать это незаметно на заводе. Их купол был в сто раз меньше нашего и черный. Замени там хоть одну пластину, это сразу бросится в глаза, если, конечно, ее заранее не подкоптят. А судя по всему, могут. Но там и так невыносимая жара из-за печей, так что понять будет проблематично. Да и люди всегда работают к краю купола впритык: постоянно складывают там находки, чтоб случайно не смешать их обратно с кучей мусора.

В наш очередной вечер «настольных игр» я рассказала ребятам про Луцуса и наш маленький спектакль. Я думала, Адам меня убьет. Он сыпал такими ругательствами, что, если кто подслушивал, мог решить, что он проигрывает мне личный шаттл. Ким молча кивнул. Конечно, Ад больше на эмоциях кричал, все мы понимали, что в нынешней ситуации было разумнее держать все в секрете. Мари подозревала, что ничего не было, просто не могла сложить в голове мозаику. Сейчас любая информация поможет нам соображать. Мне казалось, что все как-то связано. Да и четыре головы лучше одной.

После нас удивил Ким. Он знал, что Марк занимается какой-то незаконной деятельностью. И пару раз видел, как ему передают листки – то лунатики, то марсиане. Кстати, листок от Луцуса он тоже заметил. Только что делать дальше, мы так и не придумали.

Постепенно в голове вырисовывался возможный мотив. Лунатикам нужны щиты, а Алекса они просто купили. Из чувства жалости или справедливости, если это можно так назвать, они пригнали полупустой Юн, чтоб спасся хоть кто-то. Видимо, не хотят брать на душу столько смертей. Только мы не понимали, как кучка мусорщиков и земледельцев может противостоять лунатикам. Надо бы им было, пришли б, за день все сняли и улетели. Зачем они убивают нас медленно?

До конца сезона дождей оставалось три месяца. Нужно было срочно что-то решать. У всех в голове вертелась одна и та же идея, но пока никто не осмеливался ее озвучить.

Побег. Просто уйти отсюда и найти новое место для жизни. Не знаю, как другие, но меня мало волновали остальные люди с нашей плантации. Конечно, зная, что происходит, было бы гнусно бросить их, но мы наверняка не знаем, что нам приготовили. Может, еще один Юн пришлют, потому и тянут время. А то, что мы укажем на бутафорские щиты, только ускорит процесс нашего уничтожения.

Да и если мы соберемся уходить, делать это нужно задолго до начала солнечного сезона, в нашем случае хотя бы за два месяца, и тихо. Значит, на обдумывание плана у нас оставался месяц.

Выжить в эту пору за куполом было вполне возможно. Хороший дождевик, фильтр для воды, охладитель на солнечной батарее для картриджей в противогаз, картриджи и, собственно, сам противогаз, ну и запас еды. Только куда идти? Бесцельное хождение по нашим пустыням вряд ли приведет в волшебный оазис. Хотя, и этого варианта исключать нельзя…

Мы могли бы наткнуться на скважину с питьевой водой и разбогатеть. Только это было бы еще нереальнее, чем островок растительности в пустыне.

Продолжая работать, мы мозговали, как справиться с перспективой быть заживо сваренными. Пока выход у нас все же один. Даже если пригонят еще Юн, мы не хотели бы бороздить просторы космоса всю жизнь. И нам нужно было дождаться Марка. Без него мы не хотели принимать таких важных решений. Только где он и жив ли, мы не знали. Да и вообще, может, к солнечному сезону щиты заменят обратно на нормальные?

На обдумывание побега у нас оставалось три недели. Но никто так и не решался об этом заговорить. Проверять щиты мы больше не ходили и перестали обедать на старом месте. Было бы подозрительно, что мы полчаса идем пешком к конкретному щиту, чтобы поесть.

Только спустя неделю мы поняли, что оставили там, мой походный набор столовых приборов, который я все никак не могла найти. Когда Адам вернулся с забега за ними, он просто кивнул. Все. Стоило нам уйти, как там все заменили.

Поначалу, мы старались не паниковать и искать возможные оправдания таким подменам. Но ничего дельного придумать не могли.

– Ребята?

– Да, мам, что случилось?

– Дядя Сэм умер. Возвращайтесь сегодня пораньше.

Дядя Сэм, мамин брат. Всегда помогал нам с самого детства. Именно он учил парней всему, что они сейчас умеют. От забивания гвоздя до программирования систем вентиляции. Только умер он рано. Конечно, до ста сейчас никто не доживал, но пятьдесят пять лет для мужчины даже в наше время – маловато.

Он работал главным техником при совете. Всегда, когда в муравейнике случались сбои в обеспечении, дядя Сэм был первым, кого привлекали для починки. Говорят, его обучали на Луне.

– Что-то я не припомню, чтобы он болел… – задумался Ким.

– И не говори! Здоровый же мужик! Был… – добавил Адам.

Всем нам стало не по себе. Мы еще никого не хоронили. Приходилось пару раз бывать на похоронах, но всегда это был кто-то очень далекий от нас.

Сегодня мне опять предстояло вернуться на свалку, потому что похороны всегда проходили там. Для этого недалеко от второго входа выделен огороженный, чистый кусок земли, на котором стояла стеклянная печь.

Не знаю, зачем ее сделали прозрачной. Почему нельзя было сделать, как все? Черной. Зачем нам смотреть на то, как человек сгорает за считанные секунды, и от него не остается даже праха? Что нам это может дать, кроме отчаяния и ужаса? А хотя… это уже что-то. Похоже, я окончательно и бесповоротно разочаровываюсь в этом мире.

Людей сегодня собралось очень много. Мы стояли рядом с мамой в первом ряду. Никто из нас не плакал. Мы, как язычники или христиане, верили, что там, где он сейчас, ему намного лучше, чем здесь. А нам как раз надо бы проверить их щиты, так что – спасибо, дядя Сэм.

Хоронили у нас сразу же, ибо складировать трупы – слишком непозволительная роскошь.

– Мама? А что случилось? – уточнил Ким, когда мы с ней встретились.

– Сердечный приступ, – ответила она, вытирая слезы.

Давно я не видела, как мама плачет… А вообще, если задуматься, я никогда этого не видела.

Дядю Сэма приготовили к сожжению. Люди начали по очереди подходить к гробу. Первой была его жена и дети. Потом мама. Я, если честно, не собиралась, но, к нашему общему удивлению, первым пошел Ким и нас пригласил последовать его примеру.