Степан Кирнос - Под ласковым солнцем: Ave commune!

– Ну а личный труд зачем…, – растерялся парень, не зная, какое слово поставить и использовал первое попавшееся, – побивать? – растерянно спросил Давиан.

– Юноша, ты должен понимать, что мелкое, ведёт к большему… малыми шагами мы развращаем себя все больше и больше. Сегодня он сделает что-то личное, а завтра попытается поменять это на что-то иное, ставя несанкционированную трудовую деятельность выше обменного народного хозяйства, а послезавтра они придумают валюту – так родятся деньги, и мы придём к тому, с чего начали.

Парень сделался отстранённым, а выражение его лица стало подобным вездесущей серости, и опустив руки, с глазами, наводненными роящимися сомнениями и противоречиями, снова заигравшими в сердце, отодвинув картинку идеального мира. Форос заметил это и решил поднадвить, склоняя подопечного к «правильному» мировосприятию:

– Я вижу, ты… обескуражен нашей действительности, но пойми, так мы живём, и чтобы дальше пребывать здесь, ты должен это принять. Всё это делается ради великой цели строительства мира, где нет денег и семей, где нет государства, а воля народа возведена в закон. Всё это ради той утопии, о которой мечтали пророки коммунизма древности.

– Соглашусь, – нелегко заговорил Давиан, – я не удивлён, скорее пытался осмыслить, услышанную… правду и… согласен – это лучшее, что могло бы статься с этим миром, – неловко и не веря в то, что говорит, произнёс юноша, не желая вызывать подозрений у Фороса.

«Будь тут Алехандро или Габриель, чтобы они сказали?» – всматриваясь в монотонные городские дали, выстланные чредой однотипных бетонно-каменных коробок, задумался о знакомых Давиан, – «Вся система построена ради власти Партии, чтобы они всё контролировала или ради того, чтобы не распалась страна, и партийные верхи не потеряла свою власть? Ради власти, ради самого её удержания?» – посыпались вопросы один за другим, так как Давиан сам не знает, зачем пытается искать критическое осмысление, сказанного существом, но ничего не находит и поэтому невольно принимает «истину».

– А кто править Районами? Э-э-э, точнее им одним? – оторвав взгляд от города, вопросил Давиан, желая перевести тему.

Вместо ответа, посох Фороса делает вихревое движение, звездой исчертив серый небосвод, и утыкается концом вдаль города и разразилась машинная речь:

– Они.

– Что «они»?

– Люди вон там, – посох латунным просветом устремился в другую сторону, – и они, в Улье №18. Все, кто составляют Район, правят им.

Внутри Давиан догадывается, что голосование по каждому повожу не совсем власть людей в полном объёме и их волевое решение – это продукт деятельности Партии, а поэтому решает спросить иначе:

– Кто по партийной линией занимается оперативным… направлением народной воли?

Форос таинственно молчит, думая, как можно ответить более красноречиво, скрывая вуалью красивых формулировок и слов действительность.

– Народную волю направляет Исполнительный Комитет Района, который состоит из трёх человек, высших представителей повинностей. Мастер Труда, Главный Милитарист и Делец Слова – вот три человека, которые… помогают народу в руководстве деятельности Исполнительного Комитета Партии по Району.

– Исполнительный комитет… – задумался Давиан, – а что это за орган управления? – спросил юноша и тут же поправил себя. – Точнее, не управления, а орган-помощник проведения решений народ в реальность.

– Он помогает обществу эффективней распоряжаться ресурсами, он вектор развития его, но всем пряавят народные собрания общеппартийской сферы[1] и партийные наставники. Скажи, что такое коммунистическая демократия?

– Когда всем правит народ.

– Да, точно, только она выражается в лозунге – «все законы – от народа, они исполняются – народом, и судит за их неисполнения – народ».

– Все ветви власти в руках…

– Именно! – перебил Форос Давиана. – Исполнительные Комитеты – это центры народной воли, которые её воплощают, ибо ей и являются. Все партийцы – члены исполкомов, следовательно, исполком и есть народ, точнее его часть на отдельной территории, а старшие партийцы оперативно управляют его деятельностью.

– А как же Партия, если всем заправляет исполком?

– Партия и есть народ и если она говорит о том, что кто-то будет чем-то управлять, значить повелевать этим будут и люди, вся их совокупность на определённой территории. Апостол Коммун вне исполкома, он над ним, ибо отражает в себе всю независимость решений народа.

Сказанное Давиану показалось юноше нечто малопонятным. «Партия – это огромный исполком, а он является народом, как и сама партийная система» – коротко обозначил услышанное парень и всё, что появилось в его мыслях после этого, так это только один вопрос – «Это как?».

Будь тут Пауль, он бы сказал Давиану – всё в руках истинного лица Партии – «старших товарищей», которые и главы исполкомов, и начальники Партий и вся система, ими выстроенная зиждется на утопических началах, но они подстроили под себя, сделав целью власти саму власть, приводя людей к фундаментальной невозможности изменений. Но его здесь нет и Давиан вынужден принять «Слово» Фороса, за ещё одну истину и убедиться в «интеллектуально-духовной просвещённости» этих мест.

«Всё крутиться вокруг Партии?» – нежданно-негаданно пробежал в уме вопрос и Давиан позволил себе на секунду задуматься, уводя глаза от полыхающего взгляда Фороса. Люди тут вроде относительно независимы в выборе решений, но одновременно главная доминанта всех решений – Партия. Если это так, то старшие партийцы выстроили систему, всё делается во благо Партии, узкого её круга, а не общей людской массы… они создали положение, где огромное количество население, записанное в список низших партийцев или младших товарищей – колониальное общество, служащее и отдающее все метрополии – Партии. И таким образом получается, что Директория Коммун это самая настоящая партийная империя. Хотя бы кто главный выгодополучатель от безденежной обменной системы? Партия, ибо это питает её власть и не даёт распасться социуму, из которого изваяли живую колонию.

Стоило только Давиану развить эту мысль, как идеализм запротестовал в его душе, отторгая это. Он выкинул из своего сознания мысли об этом, наполняя рассудок смирением и почитанием к Директории, зачитывая шестнадцатый Ксомун «Чистый разум». Ему всё равно на эти факты, главное для него сейчас – идеалы, которые чаял в Рейхе, тут нашли своё отражение, и неважное какое, и здесь его чтят, а это самое главное, затмевающее всё остальное.

Утро следующего дня.

Резкий и острый звук воя сирены поднял Давиана с кровати, заставив практически подскочить и побежать, но воля быстро его остановила.