Алек Янц - Последние капли радуги

– Ммм, ясно… – ни у одного из близнецов не было желания смотреть на вопящих фанатиков, тем более – на такую тему. Это было бы слишком лицемерно, даже для них. Поль взглядом предложил сестре уйти, но та что-то разглядела в окне и, видимо, заинтересовалась.

Рядом с ними что-то разбилось, заставив всех троих вздрогнуть и обернуться на звук. Та симпатичная блондиночка, где-то потеряв подружку, душила вопящего парня, а его друзья пытались её оттащить. Сквозь музыку до ребят долетали только некоторые слова вроде: «урод!», «кобель!», «жизнь испортил!», но и этого хватило, чтобы понять происходящее. Измена, драма – ничего интересного, хотя блондиночка была хороша в гневе.

– Не так, как это, – Полина постучала по стеклу. От большой разномастной кучи отделилась тонкая высокая фигура в платке, а вместе с ней – седовласый мужчина. Через стекло (да ещё и на фоне музыки) не было слышно, что они говорят, но беседа эта больше была похожа на спор. Девушка прижимала руки к груди в молящем жесте, а мужчина мотал головой, тыкал пальцем в сторону клуба и тряс каким-то странным свертком. Люди, стоящие вокруг, следили за перепалкой с интересом голодных акул, и судя по их лицам, когда девушка открывала рот, фанатики были далеко не на её стороне.

Поль оглянулся. Блондиночку успокоили и увели к бару. Ладно, потом. Тут поинтереснее. Глядя на лицо мужчины можно было предположить, будто девушка прямо у него на глазах нарушает все библейские заповеди. Сразу. Одновременно. Он схватил её за плечо и встряхнул так, что у несчастной сбился платок, и она схватилась за голову одной рукой, второй вцепившись в волосатое запястье. Никто не пытался ей помочь. Будто так и надо.

– Наконец-то, – Роман прижался руками к стеклу, глядя, как митингующие рассредоточиваются вдоль стены и поднимают плакаты.

Нет убийству неродившихся детей! Нет контрацепции!

Мы за повышение рождаемости!

В постель – только с целью помочь стране!

Господь не создавал презервативов!

Многие из тех, кто сидел на диванах, так же прилипли к стеклу, разглядывая фанатиков. Сквозь стены клуба едва-едва пробивались их крики, но рты так смешно кривились, лица так смешно перекашивались от ярости и веры в собственную правоту, что на них невозможно было не смотреть, как невозможно не смотреть на рыбу, выброшенную на песок. Беззвучно открывающийся рот, выпученные глаза и полная беспомощность.

Полю они были омерзительны, и он стал смотреть на девушку, которая выглядела скорее несчастно, чем рассержено. Прижимая к груди сверток, который ей впихнул мужчина, она сделала шаг из толпы и тоже открыла рот, но было непохоже, что она кричит. Скорее… вещает? Все остальные митингующие замолчали, слушая её. Она подняла сверток над головой, что-то сказала, и лицо её стало таким… нежным ли? Ласковым? Поль даже несколько растерялся, не зная, что думать. Полина тоже смотрела завороженно, и губы сестры медленно расплывались в улыбке.

А потом девушка вдруг уронила сверток, наступила на него и кинулась прочь от толпы, в сторону входа в клуб.

Полю не нужно было подсказывать. Он поднялся одновременно с сестрой, и оба поспешили туда же, бросив совершенно сбитого с толку, вопящего им вслед Романа.

Родион.

Агент Мышевский довел его до служебного входа и открыл дверь.

– Делай только то, что обговорили. Не останавливайся. Сделаешь дело и сразу уходи, понял?

– Да, – Родион поправил массивную, но легкую сумку. – Через главный вход?

– Только через него. Давай, парень. Морозова верит в тебя.

Мужчина протянул мальчику крепкую большую руку, и тот неуверенно её пожал, при этом ни на секунду не переставая испытывать к агенту отвращение. Но понимание того, что они, возможно, уже сегодня поймают человека, из-за которого отец так страдает, перекрывало все негативные эмоции.

План был прост, как табуретка, но мальчик так думал лишь до тех пор, пока не оказался внутри самого клуба. Музыка была невыносимо громкой, создавалось ощущение, что кто-то пытается вырваться из черепной коробки, пробивая путь наружу железными молотками. Лазеры, софиты – все эти тёмные коробки, испускающие цветные огни, не давали никакого света, на самом деле, но точно вызвали бы приступ эпилепсии у больного человека. И люди, люди, люди… Родион чувствовал себя белой вороной, залетевшей в курятник. Зайдя в служебный туалет, он убедился, что здесь никого нет, совершил все необходимые манипуляции и поправил тёмные очки. Здесь их многие носили, все эти крутые парни. Они отлично скрывали лицо, а именно это было нужно Родиону, к тому же, в них были увеличительные линзы, поэтому мальчик чувствовал себя более, чем комфортно. Темновато, но сойдет. Выйдя из туалета, он направился прямиком к бару и пролез между двумя парнями в кожанках, заказав газировку.

– Восемнадцать есть? – усмехнулась хорошенькая барменша в коротком топике, открывающем проколотый пупок, но воду налила и подтолкнула к Родиону, видимо решив, что раз его пропустила охрана, то ей, бармену, лезть нефиг, – Ребята вроде тебя обычно дома сидят. Классные очечки. На Илку пришел поглазеть?

– На кого? – переспросил Родион, проглотив сомнительную оценку. Барменша отошла, обслуживая клиентов, а потом вернулась. Видимо, ей было приятно поболтать с кем-то, кто не сводит через слово тему к её ягодицам.

– На Иоланту. Она типа сегодня здесь поёт. «Люблю тебя, как борщ укропчик…» и другие. Парнишкам, как ты, обычно нравится. Но не вам, молодые люди? – барменша подтолкнула к парням в кожанках новые стаканы с янтарной жидкостью.

– О, – глубокомысленно выдавил Родион, чувствуя, что сердце пустилось вскачь. Горло мгновенно пересохло, и мальчик залихватски опрокинул в себя стакан с газировкой, – и где она?

– Ваще без понятия. Должна была уже прийти. Подлить? – барменша, дождавшись нервного кивка мальчика, плеснула еще, – Поёт она миленько, но уж больно сопливо, как по мне.

– Зато жопа что надо, – хохотнул один из «кожаных». Родион ощутил, как от живота к груди поднимается неприятное чувство, похожее на проглоченный раскаленный шампур. Никто не смел так говорить об Иоланте, никто не имел права… Никто…

– Малыш, тебе не хорошо? Может, водички? – обеспокоено спросила барменша, – Ты тут не подохни, мне проблемы не нужны.

– Всё хорошо, – Родион вздохнул. Он все равно ничего не мог. Что там два – один амбал для него уже был проблемой. Ещё произойдет что-нибудь с сумкой до того, как он… Родион постарался вести себя как можно непринужденнее и поправил очки. – Вообще, я хотел спросить… кое о чем.

– М? Надеюсь, не о моей заднице?

– Нет, нет… вы очень красивая, но нет, – Родион обогнул стойку и, пробравшись сквозь толпу, приник к ней сбоку, там, где было меньше народа, и поманил барменшу пальцем. Настоящий актёр. Еще бы руки так не дрожали… а девушка была хорошей. Родиону не хотелось её подставлять. Совсем не хотелось. Он ведь не был…он даже ни разу не перечил тетям, которые воспитывали его, не курил, не пил, не употреблял… не был плохим. Так почему именно его агент Морозова послала сюда?