Юрий Леляков - Великая тайна Фархелема

— Хотя самих по себе общественных видов среди них много… — начал Лартаяу.

— Стадо жёстко запрограммированных живых машин — это не то, — ответил Джантар. — Там у отдельной особи нет свободы поведения, так как из-за размеров тела негде разместить достаточно сложный индивидуальный мозг. Место — лишь для инстинктов, простейших программ поведения. И оно — почти полностью определяется стадией развития и особенностями строения данной особи. Нет возможности формирования индивидуального разума… Одни — только для размножения, другие — обороны всей колонии, третьи — её строительства… Кстати, ничего не напоминает? — вдруг вспомнил Джантар.

— Точно… — вспомнил и Лартаяу. — Один сын — наследник дома, второй — работник на стороне, третий — воин, четвёртый — жрец, пятый — про запас… И правда — похоже! Хотя у людей это — всё равно не так…

— Да, тут — всё-таки люди, — согласился Джантар. — И у них это не так фатально. А то — членистые, с жёсткой программой и неподходящими размерами тела…

— И — опять к тому же? — поняла Фиар. — К той записи?

— Не идёт из головы, — признался Джантар. — Трудно не думать.

— Хотя казалось бы, очевидный абсурд, — добавил Донот. — Сами же понимаете, общий план строения: наружный скелет, отсутствие кровеносной системы, вместо неё — сеть дыхательных трубок по всему телу…

— А настоящей тайны не узнали, — напомнил Итагаро. — Что на самом деле искала та экспедиция, что случилось с ней самой…

— Пустыня и есть, — с досадой ответил Минакри. — Самая сухая пустыня на планете.

— И что тогда скрывать? — переспросил Лартаяу. — Если и был просто взрыв в воздухе над просто пустыней?

— Нет, явно есть что-то, о чём нас хотят заставить забыть, — ответил Донот. — Не думать, не помнить, что оно там есть. И сами уже не рады, что экспедиция стала символом, легендой. Тайлар верно сказал…

— Правда — что это мы? — спохватился Джантар. — Говорим о чём угодно — только не о том, что могут от нас скрывать! Хотя например, аномальная зона размером с целый континент — тоже вряд ли…

«Нет, а… вдруг? — шевельнулась внезапная мысль, от которой захватило дух. — Но такое вовсе страшно представить…»

— А если — просто остатки прежней биосферы? — предположил Донот. — Должна она была существовать там когда-то! Когда плато ещё не было пустыней в кольце молодых гор!

— А та космическая катастрофа в древней планетарной истории? — вспомнила Фиар. — Есть же действительно данные: полмиллиарда лет назад жизнь начинала выходить на сушу, и вдруг — падение астероида!

«И правда — есть, — вспомнил Джантар. — Но при чём они тут…»

— Точно! — подтвердил Ратона. — Вот этот астероид и отождествляли с Западным континентом! Хотя тот, по расчётам, был не более 10 киамов! А падение такого, размером с континент — сверхкатастрофа! Но — есть по всему полушарию планеты: в нижележащих слоях — уже и довольно сложные растения, и как будто первичные сухопутные членистые, а потом — опять только самые примитивные формы: безъядерные, одноклеточные водоросли! Будто, едва выйдя на сушу, жизнь вновь покинула её на миллионы лет…

— И может быть, только там сухопутная жизнь не исчезла! — догадался Талир. — И… найдены не следы — живые представители биосферы, пережившей катастрофу!

Джантар ощутил мгновенное головокружение… Неужели возможно? И… снова в поиск? Уже в этом направлении? Тем более… как раз и было в записи! Отдельная эволюция, неопознанные виды…

— И — потомков которой, видимо, нет в остальной биосфере планеты… — ошеломлённо ответил Итагаро. — Она же развивалась отдельно, уже из иных предковых групп! Да, но представьте — встречу на одной планете двух разных биосфер, разных линий эволюции! У каждой — никакого иммунитета от паразитов из другой, устойчивости к её ядам…

— Нет, вряд ли, — Талир, похоже, готов был отказаться от своей догадки. — Где конкретно могла сохраниться эта другая линия эволюции? Если по периметру — то он как раз не изолирован от остальной биосферы!

— А в пустыне — тем более нереально, — согласился Минакри. — Разве что — где-то на полпути, в горной долине. Но там они посадок не делали…

— И тоже — что было бы так скрывать? — как бы подводя итог, ответил Итагаро. — Следы прежней биосферы, о которой в принципе известно? Была бы научная сенсация — но не такая страшная тайна! Хотя верно: токсины, инфекции — особо опасные из-за отсутствия иммунитета… Но тем более — предупредить всех! Ведь научные станции и поселения отшельников по периметру всё-таки есть!..

— И мы опять не нашли объяснения… — согласился Джантар. — Что там от нас скрывают…

— И не отпускают мысли о записи, — призналась уже Фиар. — И о настоящей тайне, которую мы не узнали. И — не узнал тот, кто толкнул нас на всё это…

— Или ему не понравилось то, что узнал, — добавил Лартаяу. — Вернее, что из этого следует. Или нельзя использовать, как он хотел…

— А как, думаешь, он хотел? — переспросила Фиар. — Или… Подождите — откуда мы знаем, что он хотел того же, что мы?

«А… может быть — и не того? — вздрогнул Джантар. — Не думали…»

И эта мысль — уже словно встряхнула всех обратной волной, напомнив о сypoвой реальности. Стало не до чисто научных проблем…

— И правда — откуда… — не сразу ответил Лартаяу. — Мы же не знаем его подлинных намерений. И только предполагаем — в общем те же, что у нас… А если нет? И тут — совсем не то? Сравните: кто мы сами как личности — и как нас так использовали…

— Так наверно, и предполагалось: в дальнейшем — займёмся чем-то серьёзным, связанным с тайной, которую узнаем… — неуверенно предположил Итагаро. — Или… это только мы думаем: тут — вопросы развития цивилизации, её возможного будущего? А для кого-то — лишь мелкая политическая игра, не более?

— Как… со мной, в истории со вторым подвалом — против моих родителей? — переспросил Донот. — Ну, знаете…

— И опять же — эти тайные общества, подполья… — начал Лартаяу. — Вначале их создают как будто люди, способные вершить великие дела, не забывая и проблем отдельного человека. А потом — вырождение во что-то военизированное: верность тайне, руководству, которое тайной владеет… И тоже — человек боится что-то решать сам, оглядывается на руководство, и тоже — один что-то знает и понимает, а другой решает, командует…

— Не дозволена никакая гибкость ума даже в чисто идейных вопросах, — добавил Талир. — На первом месте — верность и твёрдость… Хотя — верность чему? Каким-то изначальным целям — которые уже не соответствует реальной ситуации? Или «единственно правильной» морали, между которой и всякими новыми данными потом — неодолимый разрыв? А кто-то думает: там, в подполье, готовы решать новые вопросы! А они тоже сидят на всём старом, как и «обычная» власть…