Юрий Леляков - Великая тайна Фархелема

— А может быть… бред какого-то очень известного человека? — предположил Ратона. — Эта запись — свидетельство его сумасшествия?

— При том, чего стоило организовать такую постановку! — удивлённо согласился Донот. — И сколько людей должны были участвовать! А в результате все они — свидетели чьего-то позора!

— Но оттуда даже непонятно, чьего именно… — вырвалось у Джантара на фоне ещё не оформившейся мысли. — И почему — бред, почему мы сразу так решили? Из-за этой бани-туалета: мол, отвратительно как выдумка? Нет, а если всё-таки — правда?

— Но что — правда? — не поняла Фиар. — Что именно?

— Или… думаешь, нашли ископаемые формы членистых, которые могли бы развиться в такое человечество? — Талиру показалось, что он понял. — На почве чего кто-то и придумал всё это?

— Нет, не то, — объяснил Джантар. — Там нашли не предковые формы — а именно то, что мы видели… То есть — всё это было на самом деле… А нас сразу смутили какие-то дурацкие несуразности. И — то, чем всё кончилось…

— И… из-за этого действительно сорвался контакт двух разумов? — Фиар была потрясена не меньше, чем сам Джантар, когда вдруг понял это.

— И об это споткнулись вековые надежды человечества? — прошептал Итагаро. — О… баню-туалет? Нет, но какими ничтожествами надо быть, чтобы пойти на контакт — и сорвать… из-за чего…

— Но и та, другая сторона — тоже… — неуверенно продолжила Фиар. — Оказались нисколько не мудрее этих… Хотя… а как же сам дирижабль?

— Взорвался всё-таки 29-го радана! — неожиданно твёрдо ответил Итагаро. — И потом его уже не было! А в фильм — вмонтированы прежние кадры с ним! А оставшихся в живых после катастрофы никто и не думал забирать оттуда — оставили изучать местную цивилизацию в качестве её пленников! А потом было решено: узнали тайну, которую кто-то счёл слишком опасной…

— Тот зов о помощи! — вспомнил Герм. — Последняя передача… Хотя нет… Как они погибли — если от всей экспедиции и оставались только они? И это никак не могло быть в воздухе, на борту дирижабля?

— Нет, я не могу поверить, чтобы кто-то из них самих… — ответил Минакри. — Скорее уж — те, местные… Ведь ни дирижабля, ни вертолёта уже не было, улететь не на чем — а они должны исчезнуть… Но всё — из-за чего? Только несходства анатомии и физиологии — будто оно могло помешать чисто деловым контактам?

«Опять те же вопросы… — подумал Джантар. — Будто мы не могли понять всё это сразу…»

— Но план строения организма… — снова усомнился Донот. — Пусть даже внутренний скелет — но например, кровеносная система… И сама энергетика членистых, с непостоянной температурой тела…

— Тоже верно! — спохватилась Фиар. — Хотя… Разве допустили их там к анатомированию трупов? И вообще, много ли они узнали об анатомии членистых людей? Тем более, если… это — и не классические членистые, а какой-то совсем особый, отдельно развившийся из древних членистых, тип живых организмов? С лёгкими, кровью, постоянной температурой тела, комбинированным скелетом, достаточно большим мозгом?..

— Вот! — наконец смог подтвердить вслух Джантар. — Вот то, что я понял…

— А мы подразумевали обычных членистых… — согласился Донот. — Ни о чём подобном даже не думали. Будто что-то сразу сбило нас с толку…

— Да общая абсурдность ситуации, — ответил Итагаро. — Обрыв контакта с обеих сторон — из-за чего… В такое с самого начала трудно было поверить…

— И… вот она, тайна, — с внезапной отрешённостью сказал Минакри. — Вот то, что мы должны были открыть миру. И что, казалось бы, поняли уже сразу — но потом…

— Я и говорю: как было поверить в такое… — повторил Итагаро. — Срыв контакта, полный отказ от него — по какой причине…

— Но что теперь дальше? — спохватилась Фиар. — Не забывайте, где мы, и в каком положении!

И с этими словами — всё будто вновь наполнилось чувством страшной, тревожной реальности, обрело металлический привкус опасности, крови, смерти, борьбы загадочных мистических сил. И Джантар, будто очнулся, вспомнил: нельзя просто стоять и ждать неизвестно чего, поддаваться ужасу, шоку — надо что-то делать, как-то прорываться отсюда!..

Но — куда? И что вообще дальше? Если вся эта миссия, похоже, пришла к своему, пусть пока непонятно, удачному или неудачному — но завершению? И самой кассеты у них уже не было — так что не с чем и прорываться в Чхаино-Тмефанхию, не о чем искать там ответов, не о чем свидетельствовать? И… сами они уже не нужны тем мистическим силам, которые вели их с этой кассетой в Чхаино-Тмефанхию, а привели — сюда, в телецентр?

Или… те до сих пор ещё принимают участие в их судьбе — потому эти, снаружи, не стреляют? Но долго ли ещё так будет, долго ли одни смогут каким-то образом сдерживать других?

Или — не было на самом деле никаких мистических сил, никакого их плана? И лишь они сами — раскрыв такую страшную тайну как бы по собственной инициативе — сами же и противостоят теперь без чьей-то помощи и поддержи, ни больше ни меньше — cпецслужбам лоруанского государства? Они, мирные дети, не замышлявшие никакого зла, а лишь искавшие истину? Которым есть зачем жить, которые могли и хотели столько сделать — в том числе для блага той же Лоруаны? Хотя… если бы вообще тот, кто хочет и может больше — не считался теперь врагом общества, «корнем и основой» которого является «простой человек»! И значит, они опасны уже тем, что хотят и могут…

Но — что делать, как выбраться из окружённого здания? А перед тем — всё же вернуть кассету? Должна она быть где-то в одной из аппаратных — если те не нашли её! И должен быть тот, с кем говорил Талир — a уж он наверняка знает план здания, и даже возможно, потайные выходы…

— И мы… уже сами обо всём проговорились… — голос Фиар оборвал поток мыслей, пронёсшихся у Джантара за долю мгновения — и слова, как тяжёлый камень, упали во вдруг наступившую тишину. — Уже сами всё им выдали…

И как бы удар, разрыв тишины пронёсся за её словами. Ведь это просто невозможно было осознать сразу…

— «Газ правды»… — только и смог произнести Лартаяу. — Пустили сюда… И теперь знают, что мы видели, и что у нас с собой было на самом деле…

«Всё… Конец…», — оглушённо, но ещё неосознанно, безэмоционально отпечаталось в сознании Джантара, и лишь затем уже ни с чем не сравнимое чувство краха и обречённости сковало волю. Итак, они уже точно не жертвы — преступники. Пусть — в глазах тех, кто способны стрелять в мирных людей, оправдываясь исполнением долга. А значит, и их семьи теперь — семьи преступников… Потому что — не предусмотрели этой в общем известной по слухам уловки спецслужб. «Газ правды» или «газ откровения» — который незаметно для человека ослабляет бдительность, притупляет волю, побуждая откровенно высказывать вслух всё: о чём он думает, что его беспокоит, чего он опасается…