Юрий Леляков - Битва во времени

— И мы опять кому-то или чему-то поддаёмся! — спохватился Донот. — Ну, сами подумайте — что заставляет нас говорить всё это?

— Предстоящий контакт, — ответил Минакри. — И я думаю — что получается с этим резанием червей в мединститутах? И в общем — с открытой институтской и тайной жреческой наукой? Правда, у нас жреческая — и не была столь тайной, как в других культурах…

— Нет, а это… — с возрастающей тревогой не дал ему договорить Джантар. — Думаете… кто-то таким образом хочет лучше понять нас самих и нашу культуру?

— И правда — опять… Но тогда и закрываться от этого нельзя — наоборот… Хотя… — Итагаро, шедший с Лартаяу впереди остальных, остановился и замер в каком-то полушаге, едва отогнув нависшие над тропинкой ветви куста ягодного папоротника — за которым, как показалось Джантару, она круто перегибалась вниз, и на большом протяжении над долиной или впадиной сквозь поредевший кустарник виднелось голубое небо.

— А что там? — спросила Фиар, подходя следом. — Да, действительно…

И Джантар — подойдя к остановившимся в недоумении остальным, увидел сквозь редеющий лес на склоне крутого спуска уже как-то неровно, извилисто, словно с камня на камень сбегающую вниз тропинку — которая затем терялась где-то внизу, зато по ближнему краю широкого ущелья тянулась чёрная лента автодороги. Впрочем, он не сразу и понял, что это — в первый момент из-за странного сходства по цвету с рекой на Западном континенте в той записи ему показалось, что и здесь он увидел иссиня-чёрную поверхность воды… Противоположный же склон — был с трудом различим за кустами и деревьями, обрамлявшими самый выход к спуску и уступ слева от него — но, насколько видно, казался снова поросшим густым тёмно-зелёным горным лесом…

— А что делать — как-то спустимся… — начал Итагаро, осторожно ступая на крутой уклон тропинки.

Джантар, немного поколебавшись, но увидев, что Итагаро спускается уверенно, последовал за ним. Здесь уже на тропинке совсем не было травы, и сухая почва мягко крошилась, тонкими струйками осыпаясь из-под ног. Однако спуск был долгим и крутым — и все пока шли молча, то и дело притормаживая и даже хватаясь руками за ветки на самых опасных поворотах…

— И всё-таки — где они бывают, когда творится зло, — вдруг снова заговорил Итагаро. — Я имею в виду — высшие существа… И нам только говорят: человек свободен в выборе — но за его выбор с него же спросится. Например: с ученика младшей группы, в отчаянии схватившегося за нож — как со взрослого убийцы…

— Итагаро, о чём ты? — снова забеспокоилась Фиар. — Что… опять?

— Возможно, — согласился Итагаро, не забывая внимательно смотреть себе под ноги. Джантар, спускавшийся следом, вспомнил о ящиках с продовольствием и обеспокоенно взглянул назад — но Донот и Ратона как будто без проблем спускались по тропинке с одним, уже полупустым, а следом Минакри и Талир так же несли второй. — И всё-таки… — продолжал тем временем Итагаро. — Если человек в большинстве случаев не понимает, за что ему воздаётся — а воздаяние непонятно за что может скорее ожесточить, чем сделать лучше и совершеннее… В чём тут высшая справедливость?

— А дорога, куда спускаемся… — вдруг сообразил Джантар. — Её же не было в видении со стрелкой…

— Или действительно кто-то очень ловко играет на наших сомнениях… — продолжал Итагаро, будто не слыша его, и только не забывая отводить ветки в стороны. — Люди, мол, знают, что грешить нельзя — а не грешить не могут, такова их природа, устроенная вопреки высшим законам — но и снисхождения им за это не будет… Хотя откуда известно, что именно эти законы — высшие? Кто и как это решил? А с другой стороны — все эти гарнизонные подонки, аварии, записки с угрозами целой семье… Что тут считать справедливым воздаянием за что?

— И вновь мы — всё о том же, — напомнила Фиар. — Но почему? Что заставляет вспоминать это?

— Верно, — Итагаро удивлённо оглянулся, стоя уже в самом низу, у выхода с тропинки на асфальт. — Что же это такое…

— А дорога в самом деле — поперёк нашего пути, — сказал Лартаяу, спускаясь следом. — И что дальше? Джантар, как было на стрелке?

— Прямо вперёд… — со всё возрастающим недоумением ответил Джантар. — Никаких пересечений до самого конца… Действительно — как же это?

— И продолжения тропинки по ту сторону не видно, — добавил Лартаяу, пройдя чуть из-под полога ветвей к самой обочине дороги. — Сплошные заросли… А по краю — даже какой-то земляной вал… Куда нас завели? — Лартаяу недоуменно оглянулся. — Джантар, если бы ты мог прямо сейчас…

— Попробую… — ответил Джантар, упёршись рукой в шершавый, в косых чешуйчатых квадратах размером с ладонь, ствол ближайшего дерева, и закрыл глаза. Но в его сознании было странно пусто — кажется, как никогда раньше. Мелькали обрывки совсем неясных образов, фосфены, пятна света, пробивавшегося сквозь веки от колыхания листвы деревьев в слабом долинном ветерке — и всё…

— Или теперь уже — просто по сторонам горизонта? — неуверенно предположил Итагаро.

— Но… мы до сих пор на северо-восток и шли… — ответил Джантар.

— Значит, должно быть продолжение тропинки, — уже увереннее заключили Лартаяу. — Просто за валом не видно. Тем более, тот склон — пологий. Пойдём туда? Всё равно вокруг — никого…

— А асфальт, должно быть, горячий, — сказал Герм. — Видите, какая чёрная поверхность? Даже воздух струится. И через это — идти…

— Горячий… — подтвердил Лартаяу, ступив на дорогу и сделав несколько шагов. — Стоять, правда, трудно — но идти можно. А вот — как перебраться через вал, и где дальше тропинка… Или нет… Справа, я смотрю — ответвление от дороги! — воскликнул Лартаяу, глядя куда-то в сторону. — И как раз в нужном направлении! Отсюда — направо, а там — налево!

— Но на стрелке ничего подобного не было, — ответил Джантар, выходя на действительно очень горячий и даже липкий от жары (будто специально к рассказу Итагаро о том случае — вдруг подумалось ему) асфальт дороги. — И что за покрытие… — всё с большим беспокойством продолжал Джантар, следя за рукой Лартаяу. Долина по обе стороны тянулась почти до горизонта, лишь там постепенно теряясь в зарослях деревьев — и по всей её длине шла прямая, серовато-чёрная с какими-то смоляными блёстками, лента дороги. И лишь в одном месте, ещё сравнительно далеко, виднелся поворот налево, примерно в прежнем направлении их пути. Это было начало какой-то боковой дороги, врезанной в противоположный склон долины и ведущей куда-то дальше вверх — хотя склон там заметно понижался…

— Другого пути всё равно нет… — ещё более неуверенно сказал Итагаро, тоже ступая на асфальт. — А с этой стороны — дальше нет и обочины. И асфальт липкий… Правда, не так, как тот клей. Кстати же я его вспомнил…