Юрий Леляков - Битва во времени

И в самом деле — прав ли он был, истолковав то видение как прямое указание именно сейчас, немедленно, этим вечером, отправляться в Тисаюм? Хотя вообще привык доверять видениям — особенно после того, как столь многое сбылось в прошлом году… Но что он видел в данном случае? Просто ночную дорогу, уходящую во тьму. И где, из чего следовало указание на нынешнюю ночь? Ни из чего. А он уже вдруг — связал видение какой-то горной дороги с тем, что происходило сейчас. Связал — опять-таки в лихорадочном поиске, в напряжении, в полушоке, под влиянием момента — как и тогда, когда бежали из Тисаюма, угнав автобус, пробирались через ночной Кераф, прыгали в Тарнале с поезда на поезд, угнали с маршрута ещё автобус в Арахаге, чтобы добраться через тоннель от аэропорта до телецентра… Но даже это всё казалось теперь какой-то идиллией — если сравнить, где были и что должны думать сейчас… А ветер всё так же глухо выл в кронах деревьев по обе стороны дороги, и пока далёкий конец пути терялся во мраке ночи — да и что ждало их там, в конце…

… — И вот мы всё повторяем — Космическая Иерархия, — наконец заговорил Донот, едва они, преодолев небольшую ложбинку, вновь стали подниматься к перевалу по восходящему участку дороги. — Но давайте наконец подумаем: как мы её представляем? Чтобы хоть было понятно, куда и к кому в случае чего обращаться… Например — какой уровень Иерархии надстоит непосредственно над нами? Стихийный дух места, затем — страны, континента, планеты, звезды, и так далее? Или духи небесных тел — уже совсем не то, что стихийные духи, пусть высокого уровня? Или может быть, как в другой версии: сразу над нами — дух-водитель народа, потом — дух-водитель расы…

— А духи-водители государств, церквей, политических организаций? — напомнил Талир. — Где тогда их место?

— А те, кто достигли высот мудрости, восходя от человеческого уровня? А то, если мы имеем в виду Иерархию именно духовности — а не просто мощи и масштабов… — начал Джантар — и понял, что не знает, как закончить начатую фразу.

— То Иерархи для нас — те, кто, пройдя наш, человеческий путь, вышли уже на какую-то следующую ступень эволюции? — закончил за него Ратона. — Хотя сами мы, на своей ступени, ничего опредёленного о ней сказать не можем? Ведь это — уровень Разума, превосходящий наш, человеческий — и надо самому подняться на него, чтобы знать, что он собой представляет…

— А тут — понять бы хоть, почему люди в этом мире так одиноки перед трагедиями… — ответил Итагаро. — А то что же получается — одни слабы для того, чтобы нас защитить, другим просто нет до нас дела, третьи только играют с нами, четвёртые сами не были людьми и потому нас не понимают, пятые, возможно, и помогли бы, но при условии, что мы признаем их непререкаемый авторитет — как будто в вопросах философии, мировоззрения, нравственности всё можно так чётко и однозначно поделить на хорошее и плохое… И нам же напоминают, что мы слишком малы и несовершенны, чтобы снизойти до каждого из нас — и почему-то везде и всюду как путь к совершенству предлагают то, что ничем не может нас привлечь… И всё равно непонятно: пусть даже мы — плохие, пусть в чём-то виноваты, и сами страдаем за свои глупости и несовершенства — но где же они, те, кто лучше, чище и мудрее нас? И кто из них предложил нам путь к совершенству, приемлемый для нас, людей? Почему везде только читаем — что вместо совести в человеке должен сидеть какой-то страх-ограничитель, одёргивая на каждом шагу? Или — мы сами что-то понимаем не так?..

— И правда — почему?.. — задумался Лартаяу. — Если у нас ещё в 75-м веке — я вспомнил — был при дворе один философ, который утверждал, что человеческий разум есть способ, которым Мироздание познаёт себя и так совершенствуется… И даже не то, что человеческий разум есть какой-то инструмент Высшего Разума — он именно самоценен… Хотя — этот учёный с такими взглядами скоро превратился в философа-изгнанника… — тут же признался Лартаяу. — Да, и ещё он полагал, что когда-то прежде был лишь разум стихийных духов, а это — всё же нечто иное, чем разум человека. Подождите, как он говорил… — стал припоминать Лартаяу. — Разум стихийных духов не структурирует среду своего обитания как-то по-новому — они просто живут в той среде, какая уже есть. И речь не о том, кто лучше, а кто хуже — их разум просто иной. Но в Мироздании нужен был ещё активный, познающий и сознательно созидающий разум…

«Что-то знакомое… — вдруг вспомнил Джантар. — И кажется — как раз из истории философии времён династического кризиса…»

— A я из своей учёбы в монастыре сейчас вспоминаю — что и само Мироздание будто бы создавали сущности, никак не сравнимые с нашим разумом, — добавил Ратона. — Стихии, идеи, прообразы… И мне так прямо и говорили: от сущностей, принципиально иных по масштабам и природе, нельзя требовать решения человеческих проблем. И мы в общем согласны — пусть каждый делает своё дело на своём уровне. Тем более — мы, каймирцы, всегда так и представляли. А тут — мы как бы обязаны соответствовать чему-то предустановленному, чего на своём уровне и понять не можем… И кто хоть говорит всё это людям, кто даёт такие откровения? Сущности какого уровня? И это так — практически во всех учениях, с которыми мы успели познакомиться…

— Предустановленному… — повторил Итагаро. — Нет, а… если дело вообще не в этом?

— А в чём же? — переспросила Фиар.

— Да я подумал: а если тут — действительно… уже вопрос какого-то предела, познание которого людьми грозит опасностью самого разрушения мира? — вдруг спросил Итагаро. — Я имею в виду — нет ли чего-то такого, что само знание и понимание этого разумным существом может быть разрушительным? Или — какой-то мощи, которую нельзя обретать, потому что она подорвёт самые основы Мироздания? Например — всё тот же вопрос природы нашего разума. Вдруг это и есть предел, за которым — уже не познание, а разрушение?..

И уже на всех — будто повеяло чем-то запредельным, от чего, казалось, притих и ветер в кронах деревьев, и в этой тишине растворялся без остатка даже звук без того еле слышных шагов… И какое-то время все шли молча, не решаясь произнести ни слова….

— Подобно попытке разобрать бомбу или гранату? — наконец тихо переспросил Ратона.

— Но просто гранату ещё можно куда-то выбросить… А вот если ты сам — часть Мироздания, превратившегося в гранату — то уж держи его, сколько хватит сил?..

— Мальчики, не надо… — попыталась остановить его Фиар — и интонации её голоса отчётливо выдали общую тревогу. — Нельзя терять самообладание и здравый смысл… Вдруг именно от нашей стойкости будет зависеть многое… Мы же не знаем, что на самом деле происходит…

— Да, страшно… — согласился Ратона, голос которого дрожал от волнения. — Но надо проанализировать все возможности. Даже самые ужасные… А то вдруг мы не верим — а это действительно решается судьба мира…