Александр Бачило - День гнева (сборник)

Он медленно процитировал:

— “И те первые люди преуспели в знании всего, что есть на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренности Земли. Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте. Они сразу видели весь мир, не делая даже попыток двигаться; они видели его с того места, где находились…” Я цитирую древний текст, Эл. “Пополь-Вух” — название этого свода должно быть тебе известно… Я убежден, есть скрытые знания, хранящиеся в руках немногих людей, пекущихся о судьбе человечества… Величественный противник, не правда ли? Разве ты не хотел бы схватиться с таким противником?.. В конце концов, таинственный камень Чинтамани, он же и философский камень, мог попасть на Землю самым естественным путем — в виде метеорита… А если это так, Эл, то почему им владеет не Консультация?

Вопрос был сильный. Я пробормотал:

— Вы узнаете истину, и истина сделает вас свободными…

Доктор Хэссоп кивнул. Он был очень серьезен. Он сказал:

— Теперь о главном.

Мы с шефом переглянулись.

Золото, более чистое, чем природное, антивещество, способное сохраняться в земных условиях, порошки для получения наследства, порошки Нострадамуса, напиток забвения, греческий огонь, герметичная закупорка, холодные лампы, светящиеся вечно — и все это еще не главное?

Я был восхищен.

Ну да, я понял доктора Хэссопа. Если существует священный камень Чинтамани, если существуют тайны алхимиков, значит, должна существовать и некая каста, хранящая столь важные знания. Возможно, каста эта считает, что все вышеперечисленное вовсе не пойдет на пользу человечества, как, скажем, не пошло ему на пользу ядерное оружие. Есть много вещей, весьма привлекательных для человечества, но столь же для него опасных. Почему кому-то не взять на себя миссию охранителей, раз уж человечество обожает играть в войны? К слову, великий Ньютон нисколько не сомневался в существовании тайных, скрытых от нас знаний и, естественно, неких обществ, охраняющих эти знания.

Доктор Хэссоп процитировал:

— “Существуют и другие великие тайны, помимо преобразования металлов, о которых не хвастают посвященные. Если правда то, о чем пишет Гермес, эти тайны нельзя постичь без того, чтобы мир не оказался в огромной опасности…”

Доктор Хэссоп внимательно взглянул на меня.

Известно множество сохранившихся с древних времен рукописей алхимиков. Тысячи алхимиков спешили изложить на пергаменте и на бумаге некие сведения, которые казались им чрезвычайно важными, которые не должны были исчезнуть вместе с ними. А с некоторых времен работы их стали подпадать под некий тайный контроль… Чей?.. Точного ответа нет, можно только догадываться… Еще в третьем веке до нашей эры индийский император Ашока, потрясенный видом поля боя, усыпанного истерзанными окровавленными трупами, навсегда отказался от войн, от любого насилия и посвятил свою жизнь наукам, основав, возможно, одну из таких вот тайных каст хранителей и сберегателей опасных знаний. Общество это или каста вошло в историю под названием Девяти Неизвестных, и разве существовало оно одно?

— Вы думаете, такие общества могут существовать и сегодня?

— Что может им помешать? Деятельность подобных обществ не может быть прерывистой.

— И они могут хранить тайны неизвестного нам оружия?

— Разумеется.

— А доказательства? Следы?

Доктор Хэссоп неторопливо откинулся на спинку удобного кожаного кресла:

— Доказательства? Ты же листал досье, Эл… А этот перстень с огнем в гнезде… Разве этого мало?

Мы помолчали. Потом шеф сказал:

— Конечно, мы рискуем, Эл. Но чем мы рискуем? Средствами.

— Не только, — усмехнулся я. — Кое-кто рискует и жизнью.

— Это так. Но риск — это твоя работа. А любая находка, связанная с алхимиками, может подарить Консультации невероятные возможности, Эл…

— И вы знаете, где искать? Вы нашли выход на алхимиков?

— Мы не знаем, Эл, выход ли это, но кое-что мы нащупали. Это очень тонкая ниточка, с такими умеешь работать только ты. Ты отправишься на станцию Спрингз-6, это совсем крошечная станция в бобровом штате. Все, что от тебя потребуется, Эл, это терпение. Ты будешь гулять по улицам, заходить в аптеки и в лавки, бродить по перрону, думать о вечности. Потом к тебе подойдет человек.

— Думать о вечности, это обязательно?

— Можешь думать о бабах, Эл, это неважно.

— А потом ко мне подойдет человек… Как я его узнаю?

— Тебе не надо его узнавать. Он сам узнает тебя. Мне не нравится такой подход, но мы были вынуждены согласиться на это. Никаких других условий у нас не приняли. Человек, который к тебе подойдет, возможно, и выведет нас на алхимиков.

— И что же он мне передаст? Золото, более чистое, чем природное? Порошки Нострадамуса? Философский камень?

— Не шути так, Эл. Он назовет тебе адрес. Я не знаю, что это будет за адрес. Может, предместье Каира, может, катакомбы Александрии. А может, это будет мадрасский или афинский адрес, я ничего не знаю, не могу даже предполагать. Но если, Эл, мы получим адрес, нас ничто уже не остановит.

— А если он раздумает? Если он не назовет адреса?

— Именно поэтому мы посылаем тебя, Эл, — шеф наклонил голову и смотрел на меня холодно, с полным пониманием ситуации. — Главное, чтобы этот человек подошел к тебе. Если он подойдет, ты обязан вырвать у него адрес. Как, — это уже твое дело. Я знаю, ты все умеешь, Эл. В данном случае ты абсолютно свободен в действиях, и пусть тебя ничто не смущает.

Доктор Хэссоп согласно кивнул. Было видно, что они много обо всем этом думали. Есть много вещей, что развязывают язык самого сдержанного, самого молчаливого человека. Чтобы кого-то разговорить, совсем не нужен испанский сапог, правда, Эл?

— Спрингз-6 — убогое, заброшенное местечко, Эл.

Я кивнул. Я уже проглотил информацию. Ничего больше они мне не обещали, но дело выглядело достаточно ясным. Я уже собирался встать, когда шеф, будто вспомнив что-то, сунул руку в карман и извлек из него фотографию.

— Вот кстати. — заметил он, — ты помнишь этого человека?

Я засмеялся:

— Надеюсь, в Спрингз-6 ко мне подойдет не он?

Шеф строго наклонил голову:

— Разумеется, не он. Но этот человек, Эл, нас тоже интересует. Уверен, при встрече надо ему помочь.

Человека, изображенного на фотографии, я, конечно, узнал.

Бобровый штат не случайно называют еще штатом тертых людей. В свое время они шли с востока, шли долго, они осели в этих краях прочно. Их скрипучие фургоны, их длинноствольные ружья вселяли ужас в индейцев. Но человек с фотографии попал в бобровый штат не на фургоне. Он попал туда с воздуха.

— Внимательно приглядывайся к людям, Эл, ты это умеешь. Внимательно приглядывайся к каждому человеку.