СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

— Извините, товарищ. Вы Опарин, Савелий Викентьевич?

— Да, — сказал Опарин, вставая и одергивая брюки. — Я Опарин.

— Очень приятно. Лузгачёв. Олег. Референт директора Комитета и по-совместительству водитель. Машина подана, Савелий Викентьевич. Мне приказано доставить вас в кратчайший срок и без всяких происшествий, — Лузгачёв улыбнулся. — Директор ждёт.

— Я готов, — по-военному кратко ответил Опарин. — Идёмте.

— Вещи, — сказал Лузгачёв, — я могу взять.

— Ничего, — сказал Опарин. — кроме сумки. Не беспокойтесь, она не тяжелая.

— Всё своё ношу с собой, — одобрительно констатировал Лузгачёв. — И если быт не тянет нас ко дну многопудовой гирей, поспешим.

— Да, — согласился Опарин, взвешивая рукой сумку – быт не тянет. Никоим образом.

— Тогда за мной, — сказал Лузгачёв, подводя итог короткому знакомству. — Прокачу с ветерком. И сразу же успокоил: – Без излишнего лихачества.

Нужное им здание располагалось в глубине тенистого парка. На фасаде была прикреплена лаконичная вывеска «Академия Наук СССР. МКПИТР», что означало «Межотраслевой Комитет Перспективных Исследований и Технических Разработок». Лузгачёв предупредительно открыл массивную дубовую дверь. Опарин вошёл в просторный вестибюль. Вестибюль был пуст, не считая дежурного охранника, сидящего за ТИБом (терминалом интегральной безопасности), позволяющего собирать и обрабатывать данные с камер видеонаблюдения, электронных замков, пожарных и газовых датчиков, датчиков давления и движения, управлять в ручном режиме разветвленной системой пожаротушения, блокировкой и разблокировкой аварийных проходов, лифтов и эскалаторов.

Дежурный, в звании старшего лейтенанта, вежливо спросил у Опарина паспорт.

— Паспорт? — Опарин сконфуженно посмотрел на Лузгачёва. — Паспорта у меня нет.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал референт, — товарищ Опарин – астронавт-испытатель международного класса и колонист, постоянно проживающий на Марсе, в интернациональном марсианском поселении «Циолковский-Два», ввиду чего не имеет паспорта гражданина СССР. ВРЕМЕННО. Вместо внутреннего общегражданского документа личности у товарища Опарина универсальное идентификационное удостоверение, выданное Марсианским Колониальным Представительством ООН.

— Мне без разницы, товарищ… — дежурный офицер мельком взглянул на экран, — товарищ Лузгачёв, главное, чтобы у товарища было что с чем сравнивать.

— Пожалуйста, — Опарин протянул дежурному пластиковую карточку.

Охранник вставил удостоверение в карт-ридер. Лузгачёв иронически закатил глаза: «ничего не поделаешь, порядок».

— К директору, значит, — сказал дежурный.

— К директору, — подтвердил референт. Дежурный вернул Опарину карточку.

— Проходите, товарищи.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант. Савелий Викентьевич, куда вы, по лестнице? Лифтом быстрее!

Первое, что увидел Опарин, войдя к директору Комитета была огромная карта Советского Союза, занимавшая всю стену. На её фоне директор – невысокий полный мужчина выглядел как пародия на коварного диктатора, в тиши кабинета разрабатывающего планы по установлению мирового господства. И внешность у директора вполне соответствовала образу: бритая до глянцевого блеска голова, пухлые щёчки, влажные чувственные губы, щёточка жёстких, побитых сединой усов, уж очень напоминающих усы некоего деспота прошлого века, властвовавшего в одной из европейских стран. И облачён директор был сообразно роли: полувоенный френч бледно-зелёного солдатского сукна, белая, расшитая аутентичным народным орнаментом косоворотка с расстёгнутым воротом, пара цветных карандашей и ручка-самописка, торчащие из нагрудного кармана. Директор читал с монитора, морщился, хмурился и рассерженно черкал в новомодном плёночном блокноте цифровым пером.

— Адриан Гаврилович, — произнёс Лузгачёв, — товарищ Опарин, по вашему распоряжению.

— Зови, зови, Олег, не задерживай!

— Я, уже, собственно, прибыл, — сказал, немного смущённо, Опарин.

— Прибыли, — сказал директор, бросая перо. — Чудесно. Едва с самолета и прямиком в самое пекло. Нет, Савелий Викентьевич, это я про погоду, а не про нашу контору. У нас учреждение солидное, академическое. Наши сотрудники приличные люди, — директор выделил слово «приличные», явно адресуя его референту (Лузгачёв неопределённо хмыкнул), — хотя и у нас, бывает, градус творческой полемики зашкаливает и страсти кипят (снова неопределённое хмыканье). Идите, Олег, вас ждут в шестой лаборатории.

— Ну-с, Савелий Викентьевич, как долетели?

— Спасибо, …

— Маркелов, Адриан Гаврилович, директор МКПИТР.

— Адриан Гаврилович, без приключений.

— Удивлены, — внезапно спросил Маркелов, одергивая френч.

— А… есть чуть-чуть.

— Не удивляйтесь, — рассмеялся Маркелов, — я не такой. Не ретроград, не зажиматель критики, не бюрократ и не чинопочитатель. Нет, вру. Я и то, и другое, и третье, но строго в гомеопатических дозах, что отличает хорошего администратора от зарвавшегося, охамевшего от бесконтрольной власти дуболома. Просто в нашем отраслевом министерстве, совместно с Академией наук решили устроить к ноябрьским праздникам грандиозный капустник силами подведомственных предприятий и учреждений. Я играю министра среднего машиностроения, потому что у меня фактурная внешность. Типичный сталинский нарком. Это мое сценическое амплуа и я им, как ни странно, вполне доволен. Так что, Савелий Викентьевич, приглашаю вас на премьеру.

— Не обещаю, Адриан Гаврилович…

— И не надо, Савелий Викентьевич, не надо. Я могу с точностью предсказать, где вы встретите очередную годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции.

— Что ж, в таком случае рассчитываю на контрамарку.

— Всенепременно, Савелий Викентьевич, всенепременно и без всякого сомнения. Однако, — директор резко сменил тон, — пригласили вас, Савелий Викентьевич, как вы догадываетесь, не ради лишней контрамарки. Мы хотим предложить вам работу. Задание государственной важности. Не скрою, миссия опасная, и в то же время масштабная и захватывающая.

— Интригующая вступление, — сказал Опарин.

— Погодите, это была преамбула, — сказал директор, — а амбула, обещаю, вас ошеломит.

— Я слушаю, Адриан Гаврилович.

— Минуточку, — директор потянулся к бордовой папке. — Небольшая формальность, Савелий Викентьевич. Подпишите одну бумагу, и я продолжу.

— Какую бумагу?

— Подписка о неразглашении государственной тайны. Я, имярек, ознакомлен, предупреждён, обязуюсь соблюдать и сохранять…

— Где надо подписать?

— Вот, здесь. Число, подпись, расшифровку подписи разборчиво. Отлично! — директор убрал папку в сейф. — А теперь непосредственно к амбуле. Беседа наша носит характер предварительной, а потому неофициальной.