СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

— Конечно, умею, — буркнул Алеша.

Он давно мечтал об отпуске на Земле. И чем ближе был отпуск, тем труднее было думать о чем-то другом. Теперь к мечтам о встречах с родными и друзьями прибавилась еще одна. Алеша твердо решил, что отправится со всеми в Европу и докажет, что владеет коньками не хуже, а то и лучше некоторых. Вот он легким, размашистым шагом выходит на знаменитый каток Вены, где в прошлом году проходила Зимняя Олимпиада, и делает первые пируэты… Семенов и Волына боязливо жмутся к бортикам и завидуют… А Галка… Галка не может оторвать от него восхищенного взгляда… И вот настал долгожданный день.

Когда Алеша увидел космический катер, на котором им предстояло лететь на Землю, у него челюсть отвисла. Это было настоящее корыто, тесное, ржавое, латаное-перелатаное, со стершимися номерами; скорее всего, катер давно и подчистую списали и он наверняка не проходил ни по каким документам. К удивлению Алеши, ребята, все до одного, даже Галка, оделись по-спортивному, и у каждого через плечо были перекинуты связанные шнурками коньки. Им что, так не терпится на лед?

Он последним поднялся на борт катера и с трудом загрузил в багажное отделение сумку, набитую сувенирами – минералами с Ганимеда и других спутников Юпитера, на которых ему довелось побывать за время работы на «Джей-7». Когда Алеша занял место рядом с Вараксиным, тот подмигнул ему, откинул кресло и, по всему видно, приготовился вздремнуть. Днище под ногами задрожало – заработали двигатели форсажа, внизу промелькнули щетинистые антенны, и «бублик» орбитальной станции остался за кормой. … — Парень, просыпайся! Мы прибыли! — кто-то толкал его в плечо.

Алеша разлепил глаза и повел осоловелым взглядом вокруг. Что, неужели так быстро? Рядом с ним стоял инженер Семенов и немилосердно тряс его за плечо. Ребята толпились в проходе, торопясь выйти наружу. Они вели себя как-то странно, смешно подпрыгивали, надолго повисая в воздухе, как будто за время их отсутствия сила тяжести на Земле уменьшилась в несколько раз… Алеша тоже чувствовал необыкновенную легкость во всем теле… почти как в невесомости. Ничего не понимая, он отстегнул ремень безопасности, оттолкнулся от кресла и… стукнулся макушкой о потолок. А потом медленно-медленно опустился обратно…

Семенов протягивал ему легкий спортивный скафандр и шлем с солнцезащитным забралом:

— На вот, примерь, — сказал он. — Лучше, чтобы он подошел. Другого все равно нет.

— Где мы? — ошалело спросил Алеша, потирая ушибленную макушку. В проходе засмеялись:

— Ну и спать! Забыл, куда летел…

— Я на Землю летел, — растерянно сказал Алеша. — К маме… Семенов внимательно посмотрел на него и потрогал ему рукой лоб.

— Ты случайно не перегрелся, парень? — спросил он. — Какая Земля? Какая мама?

— Погоди, — остановил его нахмурившийся Вараксин и обратился к Алеше: – Ты что, и в самом деле думал, что мы летим на Землю?

— Конечно, на Землю! — Алеша едва не плакал. Он не понимал, что происходит. — Вы же сами говорили: ледовые катки Европы… разгоняешься так, что никакой черт не догонит…

— Говорил, — серьезно кивнул Вараксин. — А теперь, дружок, выгляни в иллюминатор. Как, по-твоему, где мы?

Алеша послушно повернул голову к иллюминатору. До самого горизонта, близкого и заметно округлого, простиралась голубая ледовая равнина, а над горизонтом, заливая равнину призрачным светом, вставал рыжеватый, до боли знакомый Юпитер. Старина Джуп.

Чуть поодаль от него, в непроницаемой черноте космоса, сверкали яркие немигающие звезды.

— Ну, так где мы? — настойчиво повторил Вараксин.

— Не знаю… — пролепетал Алеша. Кто-то присвистнул; кто-то, кажется, Волына, пробормотал: «Ну и дела…»

— Это что же, — заговорили в проходе, — получается, парень не знал, куда летел? Так нам что, возвращаться теперь?

— Эх, — огорченно протянул толстяк Пуртов, — плакал отпуск. На него тотчас зашикали: «У человека горе, а ты…»

— А что я? — огрызнулся Пуртов. — Я ничего. Я как все…

Повисло тягостное молчание. Алеша готов был от стыда лопнуть. Так опозориться перед ребятами… Ему казалось, Галка смотрит на него с негодованием и презрением… А хуже этого на свете ничего не могло быть.

Нарушил затянувшееся молчание Дворецкий, вывалившийся из кабины пилота и обиженно возопивший: «Ну скоро вы там? У меня все ноги затекли, пока долетели, а вы тянете…» Трагикомичность момента прошла мимо него.

Тут же загалдели все разом: «В самом деле… раз уж проделали такой путь… давайте покатаемся…» – «Эй, Дворецкий! Все ноги, говоришь? Сколько их у тебя?» – «Ребята! Кто видел мои коньки? Они вот тут, под сиденьем, были…»

Кто-то подошел к Алеше. Он поднял глаза и увидел Галку. В руках у нее была запасная пара коньков.

— Пойдем, что ли, чемпион, — позвала она.

…Они стояли, взявшись за руки, на вершине высочайшей горы Европы. Европа – одна из лун Юпитера. Она сплошь покрыта льдом, невероятно гладким, а под ним – пятьдесят километров холодной воды, в которой ходят неясные гигантские тени. Ледовые катки Европы… Они простирались внизу, подобно синему стеклу. Они были похожи на застывший газ, прозрачный, весь в таинственных разводах, какие бывают, когда в стакан воды уронишь каплю синьки. Тут и там виднелись черные точки людей на коньках. Они разгонялись по склону горы, пулей вырывались на простор бескрайней долины и неслись во весь дух по идеально гладкому катку, созданному природой. Алеша никогда не видел ничего подобного. Это было так красиво, что дух захватывало… И рядом была Галка. О чем мечтать еще?

Он знал, о чем. Теперь – знал. О том, чтобы подпрыгнуть на месте, молодецки гикнуть – и сорваться туда, вниз, где только простор, скорость – и свобода! Свобода, которой не испытаешь больше никогда и нигде, кроме как на ледовых катках Европы.

Хоть Катя и выглядит взрослее Сани, но все равно она девочка и потому дура дурой! Ну, скажите, кто старше семи лет будет сидеть в песочнице и с увлечением лепить куличики? А Кате, кстати, уже двенадцать!

В возрасте Кати Саня ни разу не сомневался. А что сомневаться-то? Выглядишь на двенадцать, значит, тебе двенадцать. Вон, и Зоя Валентиновна, учительница, всегда говорит: «Женщине столько лет, на сколько она выглядит!»

Зоя Валентиновна, она вообще умная, даже несмотря на то, что не замужем. А то, что мама на нее постоянно сердится, так это обычное дело между подругами. Тем более здесь, на плато Кидония – самой неосвоенной части Марса. Тут все на всех постоянно сердятся. Жизнь ведь тяжелая.

Больше всего, конечно, сердятся на Саню. И всегда он, разумеется, не виноват. Просто так получается.

И больше всего на Саню сердятся, когда он говорит правду. Вчера, например, назвал Катю дурой. Так на него все взрослые обиделись. И накричали. Но ведь он прав! И все это понимали! Сидит целыми днями в песочнице, да еще и в Деда Мороза верит! Вот уж ни в какой шлюз не лезет!