СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

— Сергей! — крикнул Новицкий. — Ты в порядке?

— Да, черт, — ответил тот с досадой. — Не сходи с дистанции! Не останавливайся!

Он был прав. Столкновение закончилось, в общем, благополучно, и скоро капсула, летящая вслед за гонщиками, подберет обоих пилотов. Надо ехать дальше! Теперь он на втором месте – и вполне реально прийти к финишу первым.

Проезжая мимо места аварии, Новицкий сумел выиграть у Ридли несколько метров. Теперь они шли вровень. Финиш приближался, пирамидок впереди становилось все меньше. Вот опять крутой подъем…

Когда до конца остался километр, Ридли начал отставать и вскоре оказался позади. Бросая машину то вправо, то влево, Новицкий не давал ему объехать себя.

Последняя пирамидка… Уже виден транспарант с надписью «Финиш». Вцепившись в штурвал, Новицкий мчался вперед. Скорость перевалила за сорок. Машина подпрыгивала как бешеная, словно пытаясь сбросить с себя водителя. Только бы она не развалилась на последних метрах…

И почти в тот же миг, когда «Вега-2» пересекла финишную черту, Новицкий ощутил сильный толчок и услышал глухой удар. Мир вокруг начал переворачиваться, и Новицкий понял, что летит, стремительно удаляясь от поверхности… >>

— Подожди немного – сейчас мы тебя поймаем, — сказал Лемехов самым спокойным тоном, какой только мог изобразить.

«Конечно, поймаете, — подумал Новицкий с легкой злостью. — Надо постараться, чтобы не поймать». Он расстегнул привязные ремни и оттолкнулся от машины. Потом остановил свое вращение движками в ранце. Будь у него вместо этого слабенького «сейфера» полноценное устройство перемещения с большим запасом гидразина и сжатого газа, можно было бы без проблем вернуться на комету. Пустой кувыркающийся автомобиль начал медленно удаляться.

Высота была уже километров пять, и продолжала увеличиваться. Когда взорвался ракетный двигатель, скорость превышала десять метров в секунду – это больше второй космической на комете Галлея. Слабое тяготение последней могло лишь искривить отлетную траекторию.

Правда, оставались еще гейзеры. Бьющие из них фонтаны пара могли достать его и на большем расстоянии. Хотя вряд ли эти разреженные струи способны были существенно изменить скорость и направление его полета.

С помощью компьютера в скафандре Новицкий подсчитал, где будет находиться через четыре часа – когда в баллонах иссякнет кислород. Выходило, что все еще не так уж и далеко от ядра. Полюбоваться вяло распускающейся комой со стороны не получится.

— Я, в принципе, могу выйти на орбиту, — сказал он. — Если, конечно, вам это поможет.

— Не нужно, — ответил Лемехов. — Смысла нет. К тому же… Он как будто замялся на мгновение, и добавил:

— Мы и «Вегу» заодно заберем. Так что не расходитесь сильно.

— Ну, валяйте, — усмехнулся Новицкий.

Теперь ему оставалось только ждать. Он понимал, что никакой особой угрозы для его жизни нет. Капсула легко до него доберется. И все же смотреть на удаляющуюся комету и знать, что тебя все дальше все дальше уносит от нее в открытый космос, было неприятно.

Чтобы отвлечься, Новицкий начал вспоминать свою жизнь. Странное совпадение – он родился тридцать восемь лет назад, в тот самый год, когда комета Галлея проходила афелий. Когда он окончил школу, комета только-только пересекла орбиту Нептуна. Скорость ее постоянно увеличивалась, но была еще очень небольшой. Тогда он и представить себе не мог, что полетит когда-то на нее, да и вообще, что такой полет состоится. Это же чертовски трудно – совершить посадку на объект, орбита которого сильно наклонена к плоскости эклиптики, и который вдобавок движется в обратном направлении. Чтобы причалить к нему, космическому кораблю требуется погасить и вновь набрать огромную скорость. Если бы не удача с созданием газофазных ядерных двигателей, экспедицию наверняка пришлось бы отложить до следующего прилета кометы в 2137 году…

Когда комета подлетала к орбите Урана, он встретил Нину. А потом родилась Настя… Новицкий вспомнил одну из последних фотографий дочери, пришедшую месяца два назад. Настя там стояла рядом с веселым снеговиком, которого сама слепила во дворе дома. Сейчас этот снеговик уже растаял, как и все его предшественники, лепить которых Насте помогал сам Новицкий. Осталась от него лишь коробочка с электронной начинкой, благодаря которой снеговик мог говорить и общаться по Интернету…

…Год проходил за годом. Медленно ускоряясь, комета падала на Солнце… Да, именно падала. Если поставить овал ее орбиты ребром, то это будет выглядеть как падение с последующим отскоком вверх. Когда Новицкий начал подготовку к полету, она пересекла орбиту Сатурна. Примерно через год ее уже можно было найти в любительский телескоп – хотя и не во всякий, конечно.

И вот настал миг, когда траектория кометы и траектория его жизни наконец-то встретились… Новицкий вспомнил о Кубке Гагарина, про который уже совсем было забыл. Вот уж воистину любопытный факт его биографии! Да и вообще всей истории космонавтики…

— Я уже близко, — раздался в шлемофоне голос командира.

На фоне гигантской глыбы кометного ядра капсула с «Эльбруса» была видна пока еще без подробностей, но, тем не менее, ее и сейчас нельзя было спутать с угловатыми капсулами «Энтерпрайза». Новицкий задумался о том интересном феномене, который когда-то гениально подметил Лев Толстой. Ведь капсула и впрямь была олицетворением всего русского, доброго и круглого. Почему-то русские создатели космической техники всегда тяготели к форме сферы. Первый советский спутник был круглым, а первый американский имел форму карандаша. Спускаемый аппарат Гагарина был шарообразным, а Джон Гленн летал внутри конуса. Почти круглой была и лунная кабина, в которой советским космонавтам прошлого века так и не довелось совершить посадку на Луне… У послевоенных советских танков, кстати, башни тоже были полусферическими, чего никогда не было у иностранцев. Почему так? Непонятно… …Лемехов остановил капсулу совсем рядом. Люк ее был открыт.

— А Кубок-то привез? — ехидно спросил Новицкий, включая газовые движки.

— А как же! — ответил Лемехов, показав ему трофей. — Но с тебя еще парочка интервью для радио.

— Сказал бы раньше. Я мог бы дать их и в полете – все равно делать было нечего.

Новицкий забрался в капсулу и, когда давление в ней восстановилось, отстегнул перчатки и взял в руки маленький самодельный кубок с портретом Гагарина на одной стороне и кометой на другой.

— А ведь он, наверное, не последний… Заметив удивленный взгляд командира, Новицкий добавил:

— Ну, на свете ведь еще много астероидов и комет.

— Да, — усмехнулся Лемехов, — это будет неплохой стимул для полетов к ним. Так, и где там наша «Вега»…