Федор Березин - Голован

Всегда считал, что на борту подводной лодки должна быть идеальная тишь. Ошибался. Все время что-то бурчит, шипит, поскрипывает. Где-то потрескивает, а еще где-то начинает быстро-быстро капать вода так что сердце стынет. Оно, может, и зря. Поскольку мы «глухонемые», то никто нас не просвещает, на поверхности еще субмарина или уже в глубине. И если «да», то на какой. Ведь имеет же значение, так? Ну, чисто психологически? Умом-то оно понятно: если чего, нам что на ста метрах каюк, что на пятистах. Ухнем в бездну, кстати, тоже неизвестной нам, а быть может, даже местным штурманам глубины. А чего? Разве океан изучен? Разве он везде и всюду промерен до миллиметра? Какое там! Три четвертых Сферы Мира, а то и четыре пятых, залиты подсоленной H 2O. Мы все — и гоминиды, и медведи с пчелками — локальный сбой программы творения. Флора, фауна, разум, жизнь вообще как таковая — все должно базироваться в океанских просторах. Мы глупое, возомнившее о себе исключение. За такое следует нешуточно карать. Вот ныне нас и карают. А скоро вообще заставят дышать под водой. Попробуют научить отращивать жабры в ускоренном режиме. Может, начать загодя? Закрыться в душе и попробовать делать под водой «буль-буль».

Да, на данной белой субмарине наличествует душ. Причем не в единственном числе — очереди нет. Горячей воды — валом. Может, она и радиоактивная малость, кто ведает? Все-таки подается из какого-то там контура охлаждения реактора. И все равно — красотища! После радиоактивной пустыни и после несчастного, набитого, как бочка с сельдью, «Жебештьена Шо» — это попросту праздник тела.

С душой? Тут потяжелее будет. В смысле, с точки зрения долга. Тут сам Выдувальщик ногу сломит в перипетиях. Потому как, с одной стороны, будучи патриотом, да и просто человеком, пережившим БМАД следует без промедления начать искать запорные или какие еще там клапаны, дабы пустить это подводное чудо-юдо ко дну. Потребно надыбать взрывчатку или набрать где-то селитры, смешать в пропорции и, простучав предварительно, где тоньше и сподручнее, рвануть во славу былой Империи и ее нынешнего ошметка. Ежели нет мешка с порохом, необходимо подобрать оброненную нерадивым механиком кувалду, забаррикадироваться где-нибудь в трюме и барабанить ею по окружающему железу до той поры, покуда все непомершие миноносцы мира не соберутся на звон. Или, там, на крайняк, стырить вилку на камбузе, торпедировать ею кока, утопив в манной кашке, а затем подточить зубчики и, выследив капитана со старпомом, перепилить им все артерии подряд. Ну, где-то в таком ракурсе. Если, конечно, патриот. Как иначе? Ведь Жуж Шоймар никакой не Жуж Шоймар, а явно выявленный агент Островной Империи. Обвел всех вокруг пальца, стырил в конструкторских бюро образцы имперского оружия победы, планы колонизации экватора и еще Выдувальщик Сферы знает что, а теперь везет все эти трофеи на островную Родину, чтобы заполучить орден «Почетный островитянин» всех пяти степеней сразу. (В случае плана с вилкой, Шоймара тоже требуется убить, причем в неотложной очереди.)

Хуже, если начинаешь думать далее, мастырить проволочные каркасы из мыслей. Ведь имеется еще и долг перед Большой Наукой. Я-то не академик и не членкор, только — вдруг всё истинная правда?! Вдруг Жуж Шоймар все-таки авантюрист? Но не в плане шпионажа, а именно в плане преданности Департаменту Науки? Вдруг все взаправду? В конце концов, никто ведь нас покуда не изолировал друг от дружки, не усадил в карцер на хлеб и воду. И даже не приступил к этому самому людоедству, то есть не сотворил из кого-то менее ценного для островной разведки рагу или, там, просто шашлычок. Хотя, какая сложность? Мы, по бескомпромиссному требованию командира людоедов, разоружены и реальной силы не представляем. Короче, что, если всё — правда? И Жуж Шоймар — самый удачливый в мире сукин сын, — в самом деле обвел островных имперцев вокруг пальца?

В принципе, из этой гипотезы мы все и исходим. Просто сидим тихо, как мыши, и ждем развязки. Ведь куда-то эта белая субмарина нас все-таки транспортирует? Причем с душевой комнатой и прочим наличным сервисом. Даже жаль, что некоторый сервис нам недоступен. Шоймар растолковал местному начальству, что наша миссия столь секретна, что личному составу оной строго-настрого не велено общаться с кем-либо из команды атомохода. Так что в плане кают-компании — ни-ни! Никаких тебе посиделок с курением трубок и задушевными беседами о наилучших способах бальзамирования трофейных голов и кистей рук, а также как избежать мерзких запахов при выпаривании и шлифовке черепов. А еще вроде бы где-то на лодке имеется настоящий, без балды, фонтан.

Много теряем в плане культурного обмена наций. Очень много.

Наверняка народ людей называет такое «рациональным поведением». К игре народ людей относится очень серьезно. Главная цель — игра со стороны стаи, к которой приписаны круглоголовые, — не дать «зубоскалам» продвинуться далеко. Цель чужой стаи людей — вдвинуть свои «зубоскалы» как можно дальше. Не знаю, правда ли, что лучший способ останавливать «зубоскалы» — это растрачивать собачек. Быть может, есть другие методы. Этот для народа людей явно несколько хитромудрый. Или вдруг людской бог Железа скуповат и не всегда удается вымолить у него что-то по делу вовремя. Вот потому и расходуют все, что под лапу попадется. Ну, и народ голованов время от времени. С точки зрения народа людей, вполне рационально. «Зубоскал» — это целая железная пещера, притороченная на стаю колес. Перекусить ему гусеницы в обмен на разорванного в клочки толстоморда — вполне так неплохо. Потом еще парочку гав-гавок на закусь своему богу Пламени, дабы он выколотил чужого бога Железа из «зубоскала» насовсем. Вполне так рационально, что тут пролаешь супротив.

Конечно, у истинного народа все несколько по-другому. Все ж не всегда надо губить своих, когда охотишься на бегемота-тянучку. Иногда и без жертв обходится. Он сам по себе со скалы — кувырк. Все из-за того, что слишком уж бережет свою восьмерку лапок. Нежные они уж совсем чрезмерно. Стоит пару раз куснуть, и несется тот тянучка, что человеческий квадроцикл. Даже еще лучше, потому как квадроцикл народа людей даже с помощью бога Железа ни в жизнь не проскочит прямиком через лес. А восьмилапый бегемот-тянучка, тот бежит так, что деревца мелкие с корнями выпрыгивают. Надо же, как хитро сваляла его Большая Лапа из Пещеры: шкура на боках такая, что хоть эвкалипты тарань — не сотрется, а лапки нежнейшие. Старый блохастый Рурук даже погавкивал, что тянучка бегает не от боли, а от щекотки. Зубы, мол, у нас такие щекоточные. Может быть, может быть.