Салли Гарднер - Червивая Луна

Зазвенел звонок, замигала красная лампочка. Дед вскинулся. Я тоже. Мы оба знали, что это значит. Кто-то проник в наш дом. У нас было меньше минуты, чтобы замести следы.

Страх – странная штука. Бывало, я метался в панике, бывало, меня рвало, но на этот раз все, что я чувствовал, – это ледяная ярость.

Мы быстро подобрали крысоловки. Дед взял две, я – одну.

– Что вы там делаете? – спросил мужской голос.

– Крысы, – отозвался дед.

Я был ближе к подножию лестницы на кухню. Фонарик светил мне прямо в лицо. Луч ослепил меня, я поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и случайно нажал рычажок на крысоловке. Крыса выскочила и помчалась вверх по лестнице, мимо гостя и на кухню. Раздался выстрел.

Дед уже был рядом. Он поднялся по лестнице первым, держа в руках две клетки с крысами. За сломанным столом на кухне сидел человек, которого я никогда раньше не видел. Он отложил револьвер и закурил. В углу валялась мертвая крыса.

– Мистер Тредвел, – сказал он, – я пришел забрать посетителя с собой. Там ему будет безопасно. У нас мало времени.

Нам с дедом было ясно, что если бы этот человек действительно был из Подрывников, он ни за что не стал бы стрелять в крысу. На пистолете не было глушителя. На улицу шум выкатился, как на блюдечке. Сыщики в машине должны быть или глухими, или тупыми, или и то, и другое, чтобы не услышать и не примчаться тут же.

Фальшивка.

А еще посетитель был одет слишком уж хорошо. Слишком чистенький, слишком сытый. Как наши крысы.

– Не знаю, откуда вы, – сказал дед, – но здесь вам не место. Уходите лучше. Стандиш, выйди, скажи сыщикам, что у нас тут Подрывник.

Мужчина поднял револьвер.

– Я хочу вам помочь.

– Сомневаюсь, – отозвался дед.

– Мне кажется, – сказал я, – вы – один из тех, кто сегодня вломился к нам в дом. И ничего не нашел.

Это его задело. Он вытянул еще одну сигарету. Нечасто такие встретишь. Табак – это для избранных. И ни один повстанец никогда не станет курить такое курево. На пачке выбит герб Родины. Только полный козел мог рассчитывать, что мы такое проглотим.

На улице было темно, хоть глаз выколи. Только уродское здание сияло в конце улицы, как россыпь звезд, упавших на землю. Я подкрался к машине, в которой сидели двое сыщиков. Они оба прямо подпрыгнули. Один опустил запотевшее стекло. У него был полный рот колбасы. Они сильно напердели там в машине.

– У нас в доме нарушитель, – сказал я. – Идите скорее.

Так называемый Подрывник сделал вид, что убегает.

Машина развернулась в три приема и поехала за ним. Жалкое зрелище. Даже нам было понятно, что они друг друга знают. «Подрывник» пожал плечами. Задняя дверь осиной машины открылась и закрылась за ним.

Вот что: если бы он был всамделишный, они бы из него на месте сделали решето.

На кухне дед стоял уже в шинели.

– Ты куда? – спросил я.

Он покачал головой и приложил палец к губам.

– Пойду вынесу крысу.

Я-то знал, что он идет не за этим. Он ушел. Куда – не знаю. Понятия не имею. Я хотел вцепиться в его шинель и умолять остаться. Но он бы не остался. По глазам было видно, что он все равно пойдет, куда решил, что бы ни случилось.

Я задремывал и снова просыпался за кухонным столом, положив голову на руки. Я не решался сдвинуться с места. Возможно, из-за какого-то суеверия. Окончательно проснулся я уже наутро, около шести. Было светло – и уже давно светло. А дед все еще не вернулся. Если по правде, все мое гребаное спокойствие ушло и сменилось полным ужасом.

Из подвала поднялся лунный человек и обрадовался, увидев меня. У него на ногах все еще были свинцовые башмаки, хотя у нас тут притяжения вроде достаточно. Даже слишком. На самом деле было бы славно, если бы его было чуть поменьше.

Я приготовил ему чай, а он прополоскал рот соленой водой. Никакого другого лекарства у нас для него не было. Только вода, соль и немного аспирина. Я видел, как он кривился от боли. Конечно, нельзя было ему сюда подниматься, слишком опасно. Но я не хотел, чтобы и он тоже ушел. Не хотел остаться ждать в одиночестве. Он сел рядом. Мне все еще было тяжело смотреть на то слово, вышитое на его скафандре: «ЭЛД7».

Он написал: «Дед», – и я ответил:

– Он ушел.

Я понимал, что его беспокоит. Честно сказать, меня беспокоило то же самое. Но я даже не собирался перебирать все «если бы».

Мы с лунным человеком сидели молча. Я знал, что он не может говорить, но молчание тоже бывает разное. Не знаю, понятно ли я выражаюсь. Если по чесноку, то мир, в котором я родился, – это гребаный кошмар. И покинуть его я мог только у себя в голове. В моей голове живут крока-кольцы и ездят «кадиллаки». Там же есть и планета Фенера, и Гектор, который всех нас спасет.

Я чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда услышал какой-то шум в огороде. Лунный человек сразу же испарился, ушел на Подвальную. Я быстро вымыл и убрал чашки.

Кажется, я вообще перестал дышать. И тут голос деда сказал:

– Открой.

– Где ты был? – спросил я, открывая заднюю дверь. Лицо у него было все закопченное, рубашка рваная, в подпалинах. Ни шляпы, ни шинели на нем не было. Нет. Они были на мисс Филипс. Она стояла за его спиной. Похоже, ее довольно сильно избили.

– Что случилось?

Дед молча поставил чайник и заварил чай. Мисс Филипс трясло.

– Ее дом подожгли. Я так и предполагал, – сказал он. – Это был вопрос времени.

Я налил воды в миску и принес к столу. У мисс Филипс был офигенный кровоподтек.

Дед приподнял подбородок мисс Филипс и начал осторожно стирать копоть с ее лица. Я смотрел, и мне казалось, что-то в этом такое было.

Она поморщилась, и он тихо сказал:

– Ничего, милая.

Кажется, я понял. Ну, то есть я так думал, что понял, но не был уверен, потому что ни фига ж себе.

Я поставил чай на стол рядом с ней.

Она обняла чашку обеими руками и уставилась в столешницу. Дед отошел к раковине, вымыть руки и лицо. Я снова включил радио. Передавали музыку для тружеников Родины.

– Спасибо, – негромко сказала она.

Дед снова подошел к мисс Филипс. Он снял с нее шляпу. Волосы у мисс Филипс всегда были длинные, и она собирала их в аккуратный пучок. Но теперь от них остались клочья, запачканные кровью.

Знакомая прическа. Я знал, что она означает. Так метили Подрывников. Раздевали догола, отбирали одежду, кромсали волосы. Женщин даже не убивали. По крайней мере на месте. Оставляли молодым голодным стервятникам. Гансам Филдерам и ребяткам из пыточной команды.

Более медленная смерть, зато важный урок убийства. В «Союз молодежи Родины» брезгливых не брали. Среди «Матерей за чистоту» считалось зазорным, если детки не овладели искусством разделки туш до выпуска из школы. Ну, как обрат, через который надо пройти. Отделить хлюпиков от жлобов. Жлобу хватило бы пяти минут, чтобы вышибить дух из мисс Филипс. Что он смог бы сделать за пару часов – страшно даже подумать.