Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]

На столе у адъютанта зазвонил телефон, он снял трубку, ответил «есть», поднялся и вышел из-за стола.

— Господа офицеры, — сказал адъютант, подходя к двери и открывая ее. — Вас ожидают.

Полковники поднялись и вошли в кабинет министра Службы государственной безопасности. Первым шел Шваркин.

Кабинет министра был большим и светлым. На паркетном полу лежали красные ковровые дорожки, посреди комнаты буквой «Т» стоял большой дубовый стол. Министр встретил гостей с кислой миной на лице, медленно шагая им навстречу. Войдя в кабинет, полковники остановились в метре от входной двери, вытянулись по струнке и щелкнули каблуками. Адъютант тихо закрыл за ними дверь. Министр сделал еще несколько шагов и, не доходя до полковников, остановился.

— С каких это пор, господа, вы перестали меня информировать о ходе ваших исследований и о чрезвычайных происшествиях в центральной клинике? — грозно спросил министр. — Что за бардак?!

— Господин министр… — начал Шваркин, догадываясь, что именно явилось причиной вызова.

— Я дал вам шанс, — перебил министр, — выдержал паузу в три недели. Я надеялся, что вы мне сами обо всем доложите.

— Сидор Карлович… — осторожно заговорил Яншин. — О чем речь?

— Меня интересует информация по проекту «Чужой», — сказал министр Службы госбезопасности. — Почему вы ничего не доложили об этом случае?

— Случай весьма спорный, — залепетал Яншин. — Много противоречий…

— Полковник Шваркин, — прервал министр. — Яншин понятия не имеет, что такое военная дисциплина. Он полковник только по должности. Но вы-то кадровый офицер.

— Виноват, господин министр, — без эмоций ответил Шваркин.

— Меня интересует все, — жестко заявил министр. — Что это за человек? Кто он? Откуда?

— Господин министр, — отвечал Шваркин. — Мы не хотели беспокоить вас раньше времени. Мы практически ничего не знаем, а то, что знаем, нуждается в тщательной проверке. Нам нужно время.

— Но какая-то информация у вас все-таки есть? Я жду объяснений.

— В поле нашего зрения «Чужой» попал утром двенадцатого июня, — начал Шваркин. — После предварительной оценки его действий было принято решение о задержании. Константин Зубков, так он сам назвал себя, был задержан в комбинате бесплатного питания. Повар оценил его поведение как странное и сообщил в службу надзора. Первоначальной версией являлось психическое заболевание одного из жителей нашего города. В отделении милиции его дактилоскопировали и проверили по компьютеру. Никакой информации ни на Константина Зубкова, ни на владельца тех отпечатков пальцев, что мы сняли, найдено не было.

В тот же день задержанный, будем называть его Зубков, был доставлен в мою психиатрическую клинику.

— Нам лучше присесть, господа, — сказал министр и жестом пригласил полковников сесть за стол.

Все подошли к столу, шумно задвигали стульями по паркету. Министр открыл бутылку минеральной воды «Боржоми» и налил себе полстакана.

— Прошу вас, полковник, продолжайте.

— Далее разработка пошла по двум направлениям, — продолжил объяснения Шваркин. — Первое — психиатрическое заболевание, второе — незаконное проникновение на территорию государства с целью сбора разведывательной информации. Я сделал запрос в международную базу данных и получил отрицательный ответ. Такой человек на планете Земля не числится.

— Но ведь этого не может быть… — удивился министр.

— В том-то и дело, Сидор Карлович, — оживился Яншин. — Этого просто не может быть, чтобы на Земле жил человек, которого нет в базе данных…

— Господин Яншин, — сказал министр и выразительно посмотрел на полковника.

— Извините, — смешался Яншин. Министр перевел взгляд на Шваркина.

— Продолжайте.

— Далее к делу подключился профессор, простите, полковник Яншин, — Шваркин намеренно спутался, подчеркивая граждан-ский статус оппонента. — Полковник провел некоторые исследования, и у него появились предположения.

— Понятно, — сказал министр. — Что можете добавить вы, господин Яншин?

— Я провел серию опытов и тестов, — сказал Яншин, — и их результаты меня несколько озадачили. Я провел сеанс гипноза и… не нашел никаких воспоминаний о реальности, только сны. Я бы добавил, странные сны. Они наполнены насилием, войнами, катастрофами, террором. И это в то время, как уже более двадцати лет не было ни одного военного конфликта. Между тем его подсознание прозрачно. В подсознании Зубкова я не заметил никаких признаков чужого вмешательства. Возможно, он просто больной человек. В подсознании Зубков считает себя журналистом. Есть еще и другая версия. Ему могли стерилизовать подсознание. Но это всего лишь версия. У меня на данный момент, к сожалению, нет подобной технологии. Насколько я знаю, этой технологии вообще не существует. Более точного ответа о том, что это за человек, человек ли он вообще или откуда он, я пока что дать не могу.

— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил министр.

— Мы решили отпустить его, — сказал Шваркин.

— Козленок в охоте на льва… — задумчиво сказал министр.

— Именно так, — продолжил Яншин. — Мы создали ему стандартные условия для жизни, устроили работать в газету, ведь он считает себя журналистом. Дали желтую карточку второго уровня. Постепенно он адаптируется к окружающему миру, который до этого считал чужим. Ходит на вечерние посиделки, как и все, кто считает себя цивилизованным и образованным человеком. Треплет языком, начинает увиваться за девушкой.

— За ним постоянно следят, — добавил Шваркин. — К военным объектам он не приближается, в контакт с известными нам агентами не входил.

— Если я вас правильно понял, господа, — сказал министр, — стерилизация сознания — основная ваша версия.

— Если мои подозрения оправдаются, — сказал Яншин, — то было бы нелишним узнать, кто это с ним сделал и как. Узнаем автора — будем думать, как получить технологическую информацию.

— Технология стерилизации сознания была бы кстати, — сказал министр после недолгого размышления. — Как вам известно, крикуны активизировали свои выступления. Теперь уже и в рабочих слоях замечено брожение. Кстати, полковник Шваркин, вы заставили Моисея приглядеть за Зубковым. В этом есть умысел?

— Господин министр, — сказал Яншин, — это я настаивал, чтобы попросить Моисея опекать нашего подопечного.

— Объясните.

— Видите ли, в любом случае Зубков понятия не имеет, в каком мире он находится. Не важно, что было причиной, болезнь или умысел. Он человек неглупый, легко обучаемый. Ему нужен проводник. Моисей, то есть Чуев, давно живет один. В соседней квартире живет Наталья Колесникова, сирота. Родители погибли в автокатастрофе. Чуев, как бы это сказать, покровительствует ей. Наш расчет оказался верным. Он взял шефство и над Зубковым. В первый же день, как их выписали из больницы, он сводил его в комбинат сексуального обслуживания, вечером пригласил на ужин, и вместе с друзьями объяснил Зубкову основы общества. То есть сделал то, что нам было нужно. К тому же на всякий случай мы подстрахуемся с вариантом Моисея. Если он намерен участвовать в волнениях, то неожиданное появление нового человека насторожит и собьет его с толку. Как только он попытается от Зубкова отделаться, мы тотчас же узнаем об этом.