Олег Фурашов - Последний мужчина

— Да?! — просияла модельер, подобно всякому таутиканскому аборигену весьма и весьма ценившая стороннее признание.

— Да…Уиз, можно вам задать нескромный вопрос? — поколебавшись, всё же решился имперский подданный. — Он вызван моим незнанием таутиканского обихода. Если что, я заранее приношу извинения.

— Да, Роман. Я постараюсь удовлетворить вашу…вашу неосведомлённость, — с несвойственной ей тактичностью, тщательно подбирала слова девушка и ободряла его взглядом.

— Неужели у вас, таутиканцев, не бывает близости между таутиканскими мужчиной и женщиной?

— Отчего же. Я же вам уже рассказывала. Подлинное наше…слияние — общение на субуровне. Настройка с партнёром на одну волну. Вход в переживания первого уровня, затем — в сокровенное, и, наконец, если симпатия нарастает — в подсознание. Как говорит Юна, это самый тесный контакт, когда партнёры купаются друг в друге и на время перевоплощаются один в другого. По секрету, у неё такие отношения с председателем Высшего Совета Вебом. Большего интима просто не бывает. Между прочим, партнёром вовсе не обязательно должен быть мужчина, но тот, кто близок тебе по духу.

— То есть, у вас нет…м-м-м…выраженных предпочтений по признаку пола?

— Отчего же, в девяноста случаях из ста я выберу таутиканца из-за разности…э-э-э…психической конституции. Между мужчиной и женщиной это протекает красивее. Один котонец так меня смешил, что я не могла с ним расстаться целый год. Для нас это очень много!

— А…обнять друг друга, потрогать? — стыдливо, ощущая себя полноценным варваром, поинтересовался Загорцев.

— Тактильный контакт для нас или безразличен, или неприятен. Вообще-то, на сей счёт вас гораздо лучше бы просветила Юна. Она биолог по образованию. Хотите, я вас с ней познакомлю? — проявила инициативу Уиз.

— Почему бы и нет, — проявил вяловатый энтузиазм Роман.

— Принято! — жизнерадостно сказала модельер. — Юна хоть и старше меня, но её тоже УПСами не корми, дай поприкалываться. Как она станет посвободнее, я вас с ней сведу. А сейчас, Роман, смешите меня напропалую!

Загорцев шёл на приём к куратору Болу, который на удивление скоро выздоровел, что само по себе стало лучшей рекламой высочайшему уровню таутиканской медицины. Столь же оперативно был восстановлен и его офис. Накануне Бол сам позвонил Роману по видеотелефону и назначил время приёма.

Зелянин вышел из дома, пересёк наискосок улицу и вошёл в обновлённый центр социальной реабилитации. Бол выглядел вполне сносно в сравнении с тем, что он представлял собой на носилках. Толстячок горячо поблагодарил подопечного за спасение при технической флуктуации. Они перезнакомились уже в обычной обстановке, и приступили к собеседованию.

Куратор детально ознакомил Романа с общественным и астрономическим устройством таутиканской цивилизации, а также с наиболее важными обычаями и традициями, которые имперянин частично познал на личном опыте. Потому скучные повторы в речи Бола были неизбежны, но Загорцев старательно ему внимал. А в финале уже сам половозрелый ученик по требованию наставника воспроизвёл главные правила поведения.

— …Дисциплина превыше всего! — не без юмора завершил Загорцев отчёт об усвоении учебного материала, и с театральной подражательностью воздел указательный палец вверх.

— О да! — улыбнулся его наставник. — Позвольте узнать, Роман, чем вы намерены заниматься в дальнейшем?

— Мне хотелось бы стать пилотом, — поделился планами Загорцев. — На Зелёнке я закончил аэроклуб. У меня был свой самолёт. На ракете летал в качестве пассажира на Уну — спутник нашей планеты.

— Похвально, — поощрил его Бол. — Единственное, имейте в виду, что, как зелянин, по окончании квалификационных курсов, вы получите право на пилотаж твёрдотопливных болидов и кварковых ракет в пределах первичной звёздной системы. А вот фотонными кораблями в границах галактики и монопольными лайнерами за пределами локальной вселенной управляют исключительно лица, получившие таутиканское гражданство. Для того, помимо знаний и навыков, надлежит зарекомендовать себя с примерной стороны.

— Будем стараться, — дал зарок имперский гражданин. — Дисциплинированность — наша национальная черта, — с лукавой улыбкой добавил он.

— Имеются ходатайства? — закруглял аудиенцию куратор.

— У меня…У меня их несколько.

— Прошу изложить поочерёдно.

— Первое: мне хотелось бы посетить Зелёную планету. Я уже наслышан, что она чрезвычайно далеко. Я сознаю, что полёт невозможен сегодня или завтра. Что ж, я готов ждать…

— Н-да…, — закряхтел попечитель, избегая выжидательного взора инопланетянина. — Н-да…Вам придётся выслушать печальную историю, Роман. Возьмите себя в руки и настройтесь на суровую волну общения. В вашем положении важна правда и ничего кроме правды. Так?

— Да. Так, — нервно заиграл желваками на скулах Загорцев.

— Это случилось более тысячи лет тому назад с учётом перелёта и с поправкой на скорость течения времени в различных космических системах, — печально вздохнул толстяк. — Таутиканцы отправили в Вашу вселенную космическую экспедицию с целью установления контактов.

Бол поёрзал в кресле, готовясь к неспешному и деликатному повествованию, а затем продолжил:

— Первым на Зелёную планету прибыл наш лайнер-разведчик, — и Бол жестом обозначил «приземление» ладонью на поверхность стола. — По завершении ознакомительной миссии было решено первым рейсом забрать на Таутикан самых беспомощных. То есть, тех, по вашим меркам неизлечимо больных, кто пребывал в состоянии криоконсервации. Летательный аппарат взял на борт девять анабиозников. В их число попали и вы. Следом за нашими разведчиками должны были последовать и другие экспедиции. Однако необходимость в них отпала, так как на Зелёной планете произошла термоядерная катастрофа, погубившая всё живое. Когда оружие массового уничтожения превышает критическую массу, то оно выходит из-под контроля. Сон разума рождает чудовищ…

…Бол замолчал. Безмолвствовал и Загорцев, оглушённый новым тягостным известием.

— Имеются ещё пожелания, — прервал затянувшуюся тишину куратор.

— Что?…Да-да, — очнулся Роман. — Вы сказали, что удалось эвакуировать некоторых мыслелобов. Кто они и где они? Я хотел бы установить с ними связь.

— Было спасено девять зелян, — подчеркнул Бол. — Мы приводили их в себя по мере того, как открывали средства излечения больных. С той поры пятеро ваших соотечественников умерло от старости. В настоящее время здравствуют четверо, считая вас.

— Я хочу с ними встретиться! — порывисто заявил Загорцев. — Непременно!