Олег Фурашов - Последний мужчина

Сударыням Суэле и Юне я приношу свои глубочайшие извинения за мужскую неуклюжесть, — в раскаянии приложил ладонь правой руки к сердцу Роман. — И ежели они увидят в моих действиях непристойность, то так тому и быть — женщина всегда права. Готов нести ответственность по всей строгости закона.

Теперь о моих поступках, которые по форме, быть может, были корявы, но от существа которых я никогда и ни за что не откажусь, — предельно жёстко произнёс зелянин, обводя колючим волевым взором слушателей. — Никогда и ни за что. Даже если вы мне за это отрубите голову.

Прежде всего, о моём проникновении в резиденцию этиков вопреки решению эксцессоров, — в воспоминании сузил глаза имперянин. — Да, я сделал это. Сделал потому, что узнал о слежке за матроной Юной. Для вас она — секретарь Высшего Совета, а для меня — дорогое моему сердцу создание. Скажу больше: я её люблю!

— Он её любит…

— Он её любит?

— Он её любит!

— Что он сказал?…Я не ослышался: он её любит?!..

— Да-да, любит! Будьте внимательнее и не мешайте слушать…, — шёпотом в тысячи голосов разнеслись среди публики эмоции удивления, изумления, возмущения и ещё множество иных оттенков чувств и переживаний.

— Разве мог я снести это? — со скрежетом зубовным, долетевшим до самых последних рядов, первобытным троглодитом сжал челюсти Загорцев. — Да никогда и ни за что! Однако, кто бы мне поверил на слово? — тяжёлым взглядом окинул Роман судий подлинных и судий по жизни. — Мне — букашке-мыслелобу. Потому я обязан был добыть железные улики. И я их добыл. Я сначала украл жёсткий диск с компьютера Рубби, а затем — с компьютера Бонза…

И имперянин чётко, но кратко изложил события последних дней.

…Потом меня арестовали, — вздохнул Роман, приближаясь к финалу повествования. — Кто арестовал? Да тот, кто сам нарушал законы, а сейчас обвиняет меня. Из тюрьмы меня выручили верные друзья, ибо они не могли мириться с неправдой. Разумеется, до моего полного оправдания никто не узнает о месте пребывания моих товарищей. У меня всё.

— Поясните, пожалуйста, сударь Загорцев, где вы брали болид для полёта на Эребру? — осведомился эксцессор Люмо, едва зелянин умолк.

— На космодроме местных авиалиний, — ответил тот.

— У меня к вам вопрос, уважаемый главный этик, — повернулся Люмо к Бонзу. — Факт крушения летательного аппарата имел место?

— Да, Ваша честь, — поспешно вскочив со стула, заговорил блюститель нравственности. — Эксперты тщательно исследовали обломки и пришли к выводу, что произошла техническая флуктуация. Заключение — в материалах исследования, Ваша честь.

— Применение лазерных пушек — прерогатива этиков, — не отставал эксцессор от него. — Обстрел имел место?

— Д-да, Ваша честь. Превентивный обстрел. Без цели поражения. Инцидент зафиксирован наземными службами космодрома. Соответствующие документы — в материалах исследования.

— В чём состояла неизбежность обстрела?

— Ракета не подчинилась сигналу с «Тайфуна», который пилотировал Рубби. Ведь на подлёте ракеты, мы зафиксировали сигналы блокиратора — робота-шпиона с Эребру…И я принял решение, Ваша честь, принудить их к немедленной посадке применением бластера.

— Немотивированно, — с сомнением покачал головой Люмо. — Ракета и без того шла на посадку. А на земле задерживать пилотов и изымать улики — стократ надёжнее. Или я заблуждаюсь, сударь Бонз?

— Пожалуй, вы правы, Ваша честь, — неэтично начал чесать нос главный этик под лёгкое недоумение форума. — В спешке я как-то не сообразил…

— Вы знали, что в летательном аппарате находятся таутиканка Юна и зелянин Загорцев?

— Н-нет, Ваша честь.

— Что так? Ведь их же вели наземные службы, у которых вы могли запросить сведения в течение нескольких секунд. Болид имел опознавательные знаки. Его официально заказала накануне матрона Юна. «Тау-сяу» имел связь с космодромом. Нами запрошены данные на сей счёт. Справки — в материалах исследования, — чуть передразнивая Бонза, не без юмора констатировал эксцессор.

— Поспешили, Ваша честь, — посизел лицом от прилива крови Бонз. — Мы…Я…боялся, что матрону Юну захватил…кхе-кхе…оступившийся Загорцев.

Он опустил голову, избегая визуального контакта с любым из присутствующих. И аудитория впервые неодобрительно и чуть разочарованно ахнула в его адрес.

— Ваша боязнь была подкреплена объективными данными?

— Н-нет…Чисто интуитивно.

— Будьте добры, уважаемый главный этик, — не уставал допекать того Люмо, устраняя противоречия дела, — поясните нам, жёсткий диск суперкомпьютера ваших помощников на месте?

— На м-месте…Новый диск на ме-месте…, — дрогнул голос Бонза.

— Как, новый?! А старый? — внезапно оживился один из трёх эксцессоров, вмешиваясь в опрос сторон без разрешения председательствующего.

То был дряхлого вида таутиканец, который до сего момента усердно клевал носом, борясь с дремотой.

— …Как, новый?! — повторил он с сардонической интонацией рецидивиста, получившего новый, тридцать третий по счёту, срок на отсидку.

— Так, новый, — беспомощно всплеснул руками Бонз, обмякая телом и напоминая собой полуспущенный автомобильный скат. — Поменяли.

— А игде старый? — не унимался древний старикашка, видимо основательно проспавшийся за истёкшие три часа процесса. — Игде?

— Утрачен, — подобрал абстрактное словечко Бонз, отдуваясь от охватившего его удушья.

— Икем утрачен? — донимал его зануда, у которого буква «и» проскакивала в речи и где надо, и где не надо. — Икем утрачен?

— По-похищен, — вымученно признался обвинитель, теряя обвинительный лоск.

— Стырили? — простодушно уточнил древний таутиканец, попавший в эксцессоры из низов народных.

— Предполагаем, что жёсткий диск выкрал оступившийся Загорцев, — потухшей фистулой пропищал Бонз. — Но…Но уполномочен заявить, что это отнюдь не значит, что сударыне Юне он доставил подлинник. Он вполне мог его сфальсифицировать.

Зал повторно разочарованно загудел.

— К материалам исследования приобщена справка о том, — проинформировал слушателей Люмо, — что жёсткие диски службы этиков относятся к компонентам строгой отчётности. При изготовлении им присваиваются уникальные номера, позволяющие их однозначно идентифицировать. Эти реквизиты составляют служебную тайну и хранятся в секрете. Новый диск получен службой этиков три дня назад. Старый диск не сдан.

В огромном форуме зависла напряжённая атмосфера молчаливых размышлений. Её прервал председательствующий в процессе.

— У вас имеются вопросы к сударю Загорцеву? — обратился он к главному этику.

— Покуда…нет, — удручённо ответил тот.

Анализ обстоятельств продолжился. Приступили к опросу очевидцев, выступавших на стороне защиты. Дополнительную интригу в данную стадию процесса привносило то, что Суэла, Уиз и Юна, на которых обильно ссылался Бонз, обосновывая слежку и введение чрезвычайных мер, отказались выступить на стороне обвинения.