Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

После бешеной гонки по Красносельским кольцам эшелон замер и стоял уже полчаса, будто наглядное пособие к Первому закону Ньютона, который объясняли на рабфаке: если на тело не действуют никакие силы, так оно и не скрипит. Но закон, хоть и очень умный, не отвечал на главные вопросы: Почему стоим? И где? По прикидкам, могли действительно заехать куда-то в район Льдистых гор. Но зачем? Почему Дробыш так всполошился, когда про них услышал? За что посадил? Ведь эшелон должен был следовать через Химки!

Сиди теперь, дожидайся трибунала, как вражина какой. Даже хуже, чем вражина, – как предатель! Потому что единственный, кто упомянул Льдистые горы в мозготайпе, это ты – Виктор Соловьев.

Витька в отчаянии боднул перепонку, отделяющую камеру от коридора. Перепонка и не подумала лопнуть. Заперто.

– Эй, часовой! Рыженков, ты, что ли?

Тишина. Если и есть там часовой, так ведь не ответит – по уставу не положено. Витька уныло опустился на пол, посидел, подпирая спиной перепонку, потом и вовсе лег. Как прищепень в клетке, ей-марксу!

Слушать тишину было скучно. Посадили бы еще кого-нибудь, что ли! Пусть не сюда, а в соседнюю каморку. Хоть по трубе бы перестукивались…

И вдруг – тук-тук! – что-то действительно тихо стукнуло не то под полом, не то за стеной.

Витька насторожился. Камушки какие-то перекатываются? Стук прекратился было, но через минуту раздалось мерное металлическое позвякивание, будто курица со стальным клювом теребила лист железа. Не может быть, чтобы это случайно, подумал Витька. Или малое планетарное кольцо под брюхом эшелона поворачивается потихоньку, на рисочку? Только не бывает таких узких колец.

И тут до него дошло.

Витька хоть знал про родное Красное Село все от и до, но сам никогда в рейд не ходил – не брали за малолетством. Однако в записи не раз слыхал, как это бывает, когда прищепень курочит вагон снизу, разъедает ядом ходовую часть, режет броню, чтобы добраться до лакомых аккумуляторов боезапаса! Точно, он! Кому же еще? И ведь не слышит никто, кроме бесправного и бессильного арестанта!

– Эй! Часовой! – завопил Витька, колотясь всем телом в перепонку и забыв, что это и в прошлый раз не принесло никакой пользы. – Вы охренели там?! Он же сейчас вагон вскроет! А я тут без скафандра! Слышь, Рыженков, кончай ночевать! На помощь!!

…А все-таки свой глазок смотрок. Слабый след от недавней осыпи на дальнем откосе горы заметил сам Дробыш. Он нарочно забрал подальше влево – пришла вдруг неуютная мысль: что, если враг до сих пор где-то здесь? Притаился в сторонке и ждет, не клюнет ли на тот же крючок вторая рыба – не отвлечет ли разбитый дрон еще один эшелон на себя?

И точно. Хоть извилистую полосу осыпи никак нельзя было назвать четким следом, все же она явно показывала, что кто-то здесь был. Безмозглому валуну-астероиду вряд ли придет в каменную башку ползти поперек орбитальной борозды, вверх-вниз по склонам Льдистых хребтов, а ведь след шел именно так – против всякой физики. Вот он поднимается зигзагами на ближайший откос и…

На черном фоне закопченного хребта еще более глубоким мраком вдруг проступило пятно широкой, как ворота ангара, дыры.

Усохни моя гидропоника, подумал секретарь. Пещера! Надо же, и не разглядишь сразу…

Дробыш пришпорил скакуна, быстро поднялся по склону до половины, но к самой дыре не полез, остановился, прислушиваясь к сейсмодатчикам. Мало ли что там, в черноте пещеры. Может быть, и засада. Сунься – и нос к носу налетишь на целый выводок прищепней, глядящих на тебя с живым вопросом: «Саид, зачем ты убил моих людей?» Никаких патронов не хватит отбиться… А может, там и попроще чего – вроде термоядерной мины. Бывали и такие случаи. Недаром говорят: в орбитальном кругу гермошлемом не щелкай!

Сейсмодатчики вроде молчат. Да разве тут дадут послушать? Грохоча копытами, подлетел скакун Бардина.

– Никак след, Иван Ильич? – Разведчик поводил из стороны в сторону острым носом, будто принюхиваясь.

– Сам как думаешь?

– Осыпь свежая. Широкая. На рысях шли, целым эскадроном. Но не скакуны. Неужели прищепни?

– Маркс их знает, – поморщился секретарь. – Но что-то там, в дыре, есть. Селезенкой чую.

– Послать дрон с фугаской? – прищурился Бардин. – Осмотрится, а в случае чего – и жахнет.

Дробыш сердито мотнул головой.

– Соображалку рентгеном побило, что ли? Ты видел, на что Семен напоролся? Если они десятипушечный пограничный дрон так легко за мозги взяли, то с твоим летуном одноруким и подавно справятся.

– Ну, хорошо, – согласился Бардин. – Тогда мы с Приходько глянем…

Он взялся было за повод, но Дробыш перехватил руку.

– Стой тут. Я сам пойду.

– Геройствуешь, командир, – скривился Бардин. – Не твое это дело. А ну как правда – засада? Срежут из лаузера кочан – назад не приставишь! Что, нельзя бойца послать?

Дробыш невесело усмехнулся.

– А ты бы кого послал?

– Не ко мне вопрос. Я не командир!

– Ну а все-таки? Был бы ты за старшого – кого бы отправил?

Бардин подумал, прищурился на чернильное пятно входа в пещеру, потом на дальний строй бойцов, держащих под прицелом перевал…

– Сам бы пошел, – хмуро буркнул он.

– Вот то-то и оно… – Иван тихонько тронул скакуна. – Возьми все гаубицы на кнопку! И если со мной вдруг что… тогда саданешь!

Скакун запрыгал по осыпающемуся склону. Для стального механизма подъем при такой гравитации – пустяк. Даже попадая на белые пятна сплошного льда, он не замедлял бега, только дробно частил копытами. Бардин напряженно следил за подъемом секретаря снизу, от подошвы хребта, готовый в любой момент прикрыть сикурс огнем всех систем.

Вот и срез пещеры. Дробыш невольно придержал Черта, вглядываясь сквозь гибкую линзу забрала в крупинки промерзшего грунта у порога. Не зря ли, в самом деле, погорячился? Голова-то одна, новую не приделаешь. Много раз приходилось ходить в атаку за родное Красное Село, иной раз и совсем вслепую, куда Черт вывезет по камням ныряющего из света в тень кольца. Но то ведь в боевом строю, вместе с эскадроном, на голой, так сказать, удаче верхом! А вот так, бездумно лезть на рожон, конечно, не следует, тут Бардин прав…

Скакун недовольно сучил ногами. Здесь, у самого входа, ему трудно было оставаться на месте. Зыбкая пыль проседала под копытами, коню хотелось двигаться – вперед так вперед, назад так назад, чего стоять?

Может, правда стоит кинуть туда фугаску для верности, подумал Иван… и неожиданно для самого себя бросил Черта прямо во тьму.

И обошлось. Никто из пушки не пальнул, лаузером голову не срезал. Пещера, открывшаяся перед Дробышем в лучах карбидных фар, ничем не отличалась от тысячи прочих каверн, пробитых астероидами в склонах Льдистых гор. Но в глубине ее, наискосок через проплавленный во льдах тоннель, лежал кверху лапами длинный пассажирский поезд…