Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Хорошенький же смысл жизни обрела я нежданно-негаданно на лугу, поросшем цветами, блестящими ярко.

Я получу нашу красавицу обратно — вот дура, не могла прямо тут совокупиться, и дело с концом — и уговорю нашу женушку. Афина, благослови!

Придется подключать Менелая, да один он, пожалуй, не справится. Любовничек-то наш — троянский царевич, хоть и младшенький, придурочный! Значит — падем в ножки нашему шурину, великолепному Агамемнону. Мужик задвинут на власти, вот пусть и покуражится. Пусть всех моих бывших женихов соберет, припомнит клятву, которую они на моей свадьбе давали, и за мной, неверной, отправится, меня, соблазненную, спасать и возвращать законному мужу.

Кажется, был среди них один посмышленее. Пожалуй, я смогу ему иногда что-нибудь подсказывать, на ухо нашептывать.

Как в военный лагерь проберусь? Брось, девочка, не с твоими мозгами об этом беспокоиться. Оденешься мальчиком и будешь Одиссею оружие подносить. Для той, кто родилась от лебедя, а потом живьем разделилась натрое, это не проблема. Вот будет забавно, когда вся эта свора начнет воевать за красавицу, а та у них под носом щиты чистит и посуду моет. Ну, иногда может и мечом помахать. За себя, прекраснейшую. Я ведь и мечом умею махать, не только румяна накладывать да пеленки менять.

Что еще? Что еще я должна сделать? Любящую отправлю Протею на Фарос. Старик-оборотень ее приголубит, пригреет, а потом, коли дело сложится, поможет нам собраться воедино. Кроме него, пожалуй, помочь нам некому.

Только о том, что я с ним на Фаросе, рано или поздно узнают. Эх, Греция, благослови ее бессмертные боги, какая же деревня! Все только и делают, что совокупляются, да треплются, кто с кем совокупился, да разнюхивают, с кем бы еще совокупиться. Надо распространить вспомогательную версию моего похищения. Итак, если по основному сюжету я буду шлюха и изменщица, хоть и прекраснейшая из женщин, по другой, гм-м… По другой версии с Парисом отправится призрак, тень, а я останусь верной женой, унесенной от супостата, и стану ждать-до-жидаться мужа, пока он закончит свои героические мужские дела и найдет меня одинокой и незапятнанной. Тут, пожалуй, есть логические неувязки — чего ради тогда вся буча? Зачем понадобилось отсылать меня на Фарос — кстати, кто меня отослал, Гера? — зачем Гере понадобилось скрывать меня от мужа, коли она такая уж защитница семейного очага? Зачем ей создавать этот разнузданный фантом? Ну да ладно. В дела богов смертным дорога заказана. Особенно в дела богинь.

…А потом я, все три меня, соберемся вместе на Фаросе, в доме вечно изменчивого Протея, и принесем жертвы трем нашим богиням, которые суть одна, и сами станем одною сутью, той, кем мы были и кем мы будем, от века и во веки веков. Женщиной.

Афина, благослови! Гермиона, звездочка моя ясная, девочка моя! У меня все получится.

И я принялась приводить в чувство себя, лежащую среди цветов благовонных, блестящих ярко.

●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●

ОБ АВТОРЕ:

Бонч-Осмоловская Татьяна

Прозаик, переводчик, визуальный поэт, филолог, исследовательница литературного и художественного авангарда. Родилась в Симферополе. Закончила Московский физико-технический институт и французский университетский колледж. Работала в Объединённом институте ядерных исследований (Дубна), издательствах «Мастер», «Свента», «Грантъ». Кандидат филологических наук. Член исполнительного комитета International Symmetry Association (ISA). Автор учебного курса комбинаторной литературы (гуманитарный факультет МФТИ). Организатор Первого австралийского фестиваля русской литературы «Антиподы». Автор многочисленных публикаций (проза, визуальная поэзия, переводы) в России и за рубежом, книг прозы «День рождения» (1998) и «Мартовские мозаики» (2002). Гражданка Австралии и России.

Это случилось давно.

Лет через сто после казни последней суфражистки.

Ее тогда возили по всем городам мира и для позора выставляли в прозрачном ящике на всеобщее обозрение на площадях. Это жуткое предсмертное путешествие было окончено в Париже, на площади Согласия, и, казалось, вековая борьба за права женщины-человека и гражданина завершилась не в пользу женщины.

Была ночь, темная и безлунная.

На высоком помосте, украшенном цветами, дорогими коврами и пестрыми материями, был водружен стеклянный ящик, к которому стеклись толпы праздного и жестокого народа. Люди усеяли своими хищными телами решетку Тюльери, пьедесталы угловых статуй, старые каштаны и клены Елисейских полей в ожидании казни.

По сигналу невидимого распорядителя на площади погасли все фонари, и только стеклянный ящик был освещен розоватым светом, ласковые лучи которого озаряли бледное лицо и исхудавшую фигуру пожилой женщины со строгими серыми глазами и крепко сжатыми губами.

Подали газ.

В страшных корчах начало извиваться это измученное и затравленное тело, а через мгновение оно исчезло так же бесследно, как исчезает утренний туман с поверхности озера, когда на горизонте медленно начинает вставать солнце.

С того позорного дня прошло сто лет, и за это время европейские народы исполнили свою высокую историческую задачу. Они уничтожили все народы Азии, мечтавшие о владычестве над миром.

Какой-то ученый дал совет заразить территорию Азии зародышами гигантского плесневого грибка. В течение очень короткого времени плесень покрыла весь материк толстым слоем беловато-желтой слизи и пушистых, ползущих все дальше и дальше ростков. Ядовитая плесень уничтожала леса и селения, всасывала в себя реки и озера, убивала людей, въедаясь в их кожу и обвиваясь ядовитыми ростками вокруг сердца.

Уже через пять лет Азия представляла собой пустыню, перерезанную горными хребтами, и в этой жуткой пустыне умирал раскинувшийся на необозримом пространстве слизистый паразит, заражая ядовитым зловонием воздух и пропитывая гниющими соками почву.

Именно в это время и произошли роковые события.

Было лето.

В этот период на Земле ничего не изменилось. Только пустели дворцы промышленных королей, управлявших планетой. Откуда они взялись, никто не знал, и никто не думал сопротивляться им. Они были могущественны, а стеклянные ящики — место казни для недовольных и протестующих — высились на площадях больших городов.

Недалеко от Петрограда, на одном из озер, с утра наблюдалось большое оживление.