Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

— Слухаю!

— Какой сегодня день?

— В Москве было 2 июня, завтра экзамен.

— Значит, я прилип основательно. Больше суток болтаюсь по времени. Боже! за это время я проживаю уже седьмую жизнь! Что случилось, почему я застрял? А ну, говорите скорее!

— Мы не знаем, — отвечал Серов. — Сообщили, что вы в реанимации, инсульт у вас.

— Ах ты черт! Вот в чем дело! Слушайте внимательно, обормоты. Не знаю, как вам удалось нащупать канал, над которым пыхтел 20 лет, видимо я уже не выберусь, но как только психика успокоится, мозг немного отдохнет, то вы из этого состояния выйдете. Похоже, что у меня оторвавшийся тромб блокировал какой-то важный сосудик, и я именно поэтому в сознание не прихожу. Немного полезных советов. Не ломайте головы над материализацией некоторых предметов из прошлого. Это фантомы. Точнее энергетическая плотность информации о них, вытащенной из генетической памяти. Проходит несколько часов, может суток, и они распадаются, становятся невидимыми… Что это я отвлекаюсь. Итак, вас занесло в 1583-й год. Он перенасыщен какими-то временными флуктуациями. Путь обратно лежит через июль 1942 года. Даю историческую справку: немцы, окружив к концу мая Харьков, двинули свою Южную группировку к Сталинграду, Ростову-на-Дону, Воронежу… Окруженцы из-под Харькова отступают, кое-как организуя отход, в направлении Воронежа и Сталинграда. Вот среди них, скорее всего, вы и окажитесь… Год не простой, но вполне преодолимый. Главное, не утонуть — иначе сгинете навеки. Какая-то связь меж водой и рекой времени — Летой имеется. Лет 15 назад мне выпало утонуть, после чего перемещения сделались неуправляемыми. До сих пор не могу до конца отрегулировать механизм. Помните, держаться подальше от воды. И еще. У меня на кафедре в столе лежит тетрадка с расчетами. Вам следует…

Но приятели так и не услышали, что им следует сделать с этими расчетами. Грубой работы столы и лавки питейного заведения закружились вихрем, бревенчатые стены рассыпались, обнажая заснеженную приазовскую степь, и пространство вытянулось спиралевидным тоннелем, увлекая внутрь себя студентов.⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀

Жесткие прутья густого кустарника нещадно хлестали по лицу Серова. Он, как и многие другие отступающие по бескрайней Донской степи красноармейцы, забрел подальше от палящего солнца в попавшуюся на их пути лесополосу, преимущественно состоящую из дикого абрикоса. Через плечо была перекинута противогазная сумка, на дне которой лежали два сухаря и краюха заплесневелого хлеба. Фляжка, болтающаяся на ремне, была пуста, и не было никакой возможности утолить мучавшую его жажду. Оружия при нем не было. До Дона еще не менее десятка километров, по словам Федо-сеевича, оружейного мастера где-то под Харьковом разбитого полка, и поэтому надобно набраться терпения и идти, идти… С Федосеевичем его свела длинная дорога отступления, и они, деля скудный запас провианта, помогая друг другу, брели, вот уже какой день, по степи в надежде оторваться от наседавших немцев.

Вскоре реденький лесок закончился и измученные бесконечным отступлением бойцы, в кровь посбивавшие себе ноги, вновь оказались под солнцепеком. Невдалеке показались разбитые машины танкового батальона. Ранним утром, попав под бомбежку, легкие «БТ-7» закончили здесь свой боевой путь. Здесь же, меж разбитой техники, возле сломавшегося санитарного «Студебеккера» с ранеными, бесновался какой-то лейтенант, размахивая пистолетом «ТТ» и грозя пристрелить всякого, кто двинется дальше и не займет оборону. Его обезумевшие глаза лихорадочно блестели на исхудавшем, обросшем недельной щетиной, лице. Давно не стриженные, сальные волосы наполовину прикрывали лиловое ухо.

Но никто не обращал внимания на лейтенанта. Смертельно уставшие, ко всему безразличные, с печатью обреченности на лице люди, охваченные только одним стремлением — скорее добраться до Дона, тенями брели мимо офицера.

— Воздух! — раздалось в толпе, и картина унылого отступления оживилась. Красноармейцы бросились врассыпную — подальше от грунтовой дороги в степь, ища и не находя хоть какое-нибудь укрытие. Глянув в зловещее безоблачное небо, Серов увидел, как один за другим «Ju» сваливались на правое крыло и, срываясь в пике, с невыносимым завыванием неслись к земле. Отбомбившись, самолеты вновь уходили ввысь, готовясь ко второму заходу. Серов зажал уши ладонями, чтобы не сойти с ума от этого звука — предвестника смерти. Настала минута, та, что отсчитывает мгновения жизни, милостиво отпущенные вжавшимся в землю бойцам.

Он лежал на мягкой донской земле, и горячий ветер щекотал его ноздри ароматом степного многотравья. Почему-то именно сейчас он пытался постичь, что же движет божьей коровкой, взбирающейся по длинному колоску. Какие такие силы толкают ее к оконечности стебля, чтобы, достигнув его, расправить свои крошечные крылышки из-под пятнистого панциря и улететь подальше от этого кошмара. Но несчастное насекомое так и не достигло цели. Плотный накат взрывной волны унес букашку в неизвестность. Вздыбленный грунт увесистыми комьями обрушился на Дмитрия. На зубах заскрипела земля, а в нос полез запах тола, источаемый клубившимся дымом из воронки, что образовалась всего в десятке шагов.

«Вроде обошлось», — пронеслось в голове. Он посмотрел в небо и с облегчением отметил, что «Штуки», выстроившись в боевом порядке, не стали заходить для нового бомбометания. Они полетели дальше, к Дону, терзать переправу. Их темные силуэты растворялись в нежной лазурной дали, унося на крыльях смерть. Но тишины не наступило. Завывающий нечеловеческий стон раздался в трех шагах от него. Пружинисто поднявшись, Серов двинулся к несчастному. В траве корчился Федосеевич, придерживая двумя руками выпадающие из вспоротого осколком живота внутренности.

Серов не обнаружил в себе сострадания. Он равнодушно взирал на муки товарища и с тихой радостью думал лишь о том, что в этот раз смерть обнесла его своей последней горькой чашей. Подобное уже бывало в его жизни. Однажды, в переполненном людьми метро он стал свидетелем внезапной смерти одного из пассажиров. Так иногда случается в мегаполисе.

Люди, исполняя установленный кем-то свыше порядок, толпами перемещаются по опутанной подземельем Москве. Выныривая на поверхность для исполнения ежедневной бессмыслицы бытия, называемой общественными обязанностями, они мало замечают протекающую мимо них жизнь. И вот однажды из этого людского потока смерть выдернула одного из этих несчастных. Тут же собралась толпа, еще не остывшая от сумасшедшего бега, до конца не осознавшая произошедшей трагедии. Какая-то юркая женщина, растолкав молчаливо глазевших на исходящего пеной человека, пробилась к нему и попыталась реанимировать работу сердца энергичными толчками в грудную клетку. Но безуспешно.