Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Как бы вы поступили, если бы судьба подбросила вам шанс начать все с нуля?

Наверное, так же, как и я.

Бежали, что есть духу.

⠀⠀ ⠀⠀

Я сравниваю природу «первого голода» с вампиризмом.

Новое тело жаждет запустить клыки во что угодно, лишь бы это можно было жевать, глотать и переваривать. Спазмы в желудке сводят с ума. Поэтому в обязательной кафешке в корпусе ресивера дерут с посетителей в три дорога. Поэтому я всегда прохожу мимо раскрытых дверей, игнорируя запахи кофе, сдобы и корицы.

Вот, банкомат. Положить ладонь на сканер; на моей генетической карте достаточная сумма, чтобы не волноваться о каком-то счете за завтрак. Но в кафе я не заглядываю, нет. Таким образом, по своему, я показываю язык системе.

Я думаю, всем хочется иногда сменить приевшийся уклад на… Нет, не на полную адреналина и опасностей круговерть. Но, хотя бы, поменять работу, место жительства. Трансформировать, казалось бы, сложившуюся личность. Зачем? Кто знает? Может, в итоге выйдет что-то новое. И лучшее.

Что за черт? На среднем, безымянном пальцах и мизинце левой руки не оказалось ногтей. Неужели брак?! Не может быть!!! Это ведь не захолустье! Большая флай-станция в большом городе, как же так получилось?! Если есть внешние дефекты, как насчет внутренних? Может, ресивер не доделал мне почки или попросту забыл о селезенке?

Бред! Не позволять мнительности брать вверх!

В конце-концов, завтра я собираюсь вернуться в Москву. Бог даст, сутки выдержу.

С такими мыслями я подошел к автомату с сигаретами.

Было какое-то садомазохистское удовольствие наполнять свежие легкие табачным дымом. Новые пальцы по старой привычке проворно распечатали пачку «Кэмела». Голографический продавец неодобрительно покачал головой и подмигнул.

— К каждой пачке прилагается бесплатный дивиди, — сказал он мне, — цикл популярных фильмов об онкологии…

— Не нужно, я не собираюсь надолго задерживаться в этом теле.

— Если не нравится, давай меняться! — усмехнулась голограмма.

Я фыркнул, — еще не хватало тратить время на обмен любезностями с виртуальными торговцами, — и зашагал по гулкому фойе к выходу.

На улице меня ждал второй, после бракованных пальцев, неприятный сюрприз. Продолжать путь предстояло не на авто, а на вертолете. Значит, прощай мечта о гамбургере под баночку ледяного безалкогольного пива. В небе фастфудов пока еще не строили.

— Сколько лететь? — перекрикивая шум винтов, спросил я пилота.

— Часа три, сэр! — ответил тот мне.

О, флай! Вот — настоящее чудо. Как жаль, что захолустья не могут себе позволить станцию с трансмиттером и ресивером. Приходится пользоваться транспортными средствами полуторавековой древности.

⠀⠀ ⠀⠀

Голод меня мучил сильнее и сильнее. Спазмы в эпигастрии заставили вспомнить о язве желудка, от которой я ловко избавился, оставив ее в старом теле. Я скрючился в кресле; я не мог думать ни о чем, кроме того, как избавиться от этих болей. Добряк пилот предложил мне чипсов. Нет, спасибо. Я лучше сдохну, но в рот этой дряни не возьму.

И все-таки мне удалось уснуть. Ну, не уснуть, а скорее впасть в оцепенение, обильно приправленное бредовыми видениями и кошмарами.

— Максим! — поприветствовал меня директор Бруно, когда, не без помощи пилота, я, наконец, выбрался из вертолета. — Плохо выглядишь, приятель!

Я вяло пожал волосатую лапу Бруно и попытался улыбнуться.

— Я боюсь высоты!

— Да? — удивился директор, почесал косматую бороду и предложил: — А может тогда кофе?

— И кусочек хлеба! — согласился я.

Бруно громогласно рассмеялся. Хлопнул меня по спине и потащил через желто-зеленый предрассветный сумрак к ближайшему двухэтажному корпусу.

Из дверного проема веяло кондиционированной прохладой. На пороге я обернулся: поглядел, как медленно и величественно разворачивается самый большой на континенте радиотелескоп. И как гаснут над его чашей последние звезды.

Тем, кто работает на Контакт, погода и время суток — не помеха.

Бруно сам подал мне чашечку. Махнул рукой:

— Сейчас Ангелина приготовит бутерброды; присаживайся, расслабляйся пока.

Я с благодарностью кивнул и сделал глоток. Желудок сжался, меня вывернуло, и я потерял сознание.

⠀⠀ ⠀⠀

Апокалипсическая сцена: я бегу по сумеречному коридору административного крыла под писк упсинков, что слышится из-за закрытых дверей. Я не знаю причину аварии, но пока паника и суматоха мне на руку.

Минуту назад я основательно перетрусил. Я замер, не дыша, в темном углу среди швабр и ведер, а мимо меня промчали двое молодчиков в лабораторных халатах. На их лицах были зачем-то противогазы, а в руках (интересно, зачем?) — автоматы Калашникова. Та самая «аварийная группа»? После этой встречи у меня развеялись последние иллюзии относительно того, что побочному эффекту корявого флая дадут безнаказанно разгуливать по Москве.

Я пробежал под глядящей в пол камерой наблюдения. Почему-то я был уверен, что она не работает. Навалился на дверь, раздвинул стеклянные створки.

Холл трансмиттера заволакивали клубы дыма. Лениво лили воду из под потолка противопожарные разбрызгиватели. У порога нелепо лежала на боку перевернутая кадка с пальмой. Слышался многоголосый гомон, кашель, но людей я не увидел. Глаза защипало, не просто защипало, а будто кто-то щедро плеснул мне в лицо жидкого мыла. Полуслепой, согнутый в три погибели кашлем, я попятился назад к дверям. Что-то мягко, но сильно пихнуло в спину. Я дернулся, обернулся и понял, что врезался в женщину. Такую же беспомощную и испуганную, как и я. Кажется, ее фамилия была Сергеева. Крашенная блондинка, немногим за тридцать. Я перекинулся с ней парой фраз, когда ждал своего флая. Сергеева должна была отправиться в Кейптаун, Калькутту или Калыму (в какой-то город на «К») одновременно со мной из параллельной камеры.

— О, это вы! Я вас узнала! — она схватила меня за пиджак. — Вас тоже не переместили? Помогите мне! Вы обязаны мне помочь!.. — ее перепачканное сажей лицо задергалось, и я понял, что сейчас грянет истерика. Как кстати…

⠀⠀ ⠀⠀

Громыхнуло так, что на миг мы оглохли. Раскрыли рты, пытаясь избавиться от ваты в ушах. Здание дрогнуло. В холл ворвался сквозняк, разрежая дым и прибивая его к полу. Испуганный вопль запертых в холле людей сменился ликующим ором. Сквозь пелену слез я увидел, что пуленепробиваемое стекло, из которого были сделаны наружные двери флай-станции, теперь валяется на мраморной плитке пола в виде мириад осколков. Толпа хлынула к выходу.

— Скажите, это — теракт? Теракт, да? — не унималась Сергеева.

— Теракт! Беги!!! — я довольно бесцеремонно пихнул женщину навстречу свежему воздуху. Она заплясала, пытаясь удержать равновесие на скользкой плитке. Сломала каблук. С чего бы мне ей помогать? Разве у нее — проблемы?