Ёсики Танака - Хроника Битвы при Дагоне

В этой ситуации Андрасси должен был атаковать, и именно это он и сделал. Он встал со своего командирского кресла, принял уверенную позу и высоким голосом скомандовал:

— Первый приказ: «в атаку»! Второй приказ: «в атаку»! Третий приказ: «в атаку»!

Обычно спокойный и осторожный Андрасси в результате этого простого и жёсткого приказа приобрёл репутацию храброго полководца. Кроме того, его приказ был абсолютно верным. Охваченные паникой имперские войска пытались найти слабое место в построениях врагов, чтобы попытаться вырваться из ловушки. Но они не смогли выдержать упорядоченной и безжалостной бомбардировки флота Андрасси. Только Хазенгрёберу удалось в тот момент пересесть на скоростной корабль и сбежать.

Имперцам, изначально планировавшим нанести упреждающий удар, в итоге самим приходилось выдерживать атаку за атакой, думая лишь о том, как бы избежать следующей. У них не оставалось иного выхода, кроме как отступать вглубь собственных построений, так как попытка продвинуться вперёд делала их целью для сосредоточенного огня противника. Таким образом, имперский флот вскоре превратился в плотную сферу из кораблей. Но это лишь заставило их потерять свободу движения и превратило в живую мишень.

С другой стороны, хотя войска Союза и окружили противника, они не могли создать достаточно плотного окружения ввиду своей малочисленности. Если бы имперцы смогли успокоиться и построиться в веретено или конус, то прорвали бы окружение, и как минимум половине кораблей удалось бы спастись. Но, к сожалению, они не использовали эту стратегию. В основном, конечно, это произошло из-за кропотливо организованной Лин Пяо и Йозефом Топпаролом осады, не позволяющей им собраться с мыслями. Неустанные яростные атаки Союза в сочетании с тактикой сужающегося окружения поставили главнокомандующего экспедиционным корпусом Империи под огромное психологическое давление и ввергли в состояние паники, так что вся система управления оказалась на грани распада.

Имперские войска потеряли всякую возможность сопротивляться, и сферическое образование всё сильнее уменьшалось в размерах. Союз же использовал всю свою огневую мощь и уничтожал корабль за кораблём, превращая их в шары белого огня. Некоторые корабли, оказавшиеся слишком близко друг к другу, взрывались в результате цепной реакции, другие же теряли управление из-за ударов энергетических волн и не могли избежать вражеских атак.

Неизвестно, в какое точно время, но вскоре битва окончательно превратилась в избиение, и каждую секунду огонь безжалостных орудий уносил множество жизней.

24-го июля, в 04:30, имперский экспедиционный корпус был полностью уничтожен. Счастливых выживших, кому удалось избежать преследования врага и вернуться в имперскую столицу Один насчитывалось лишь 368 200 человек, 8,3 % от изначального числа.

Что же касается Союза, то из 2 500 000 выжили 2 340 000 солдат и офицеров, и ни один адмирал не погиб. Весь личный состав был в восторге от этой решительной победы.

— Битва окончена. Закончив с делами на поле боя, сразу же возвращаемся домой. Приготовьте двести тысяч ящиков шампанского, чтобы отпраздновать победу! — Лин Пяо, покидая мостик, сказал, чтобы связисты отправили это сообщение в столицу, а затем исчез. Поскольку в свою каюту он так и не вернулся, весь штаб искал его повсюду. Лишь позже выяснилось, что он ушёл в каюту корабельной медсестры. Исполняющий обязанности командующего, которому пришлось отвечать за все неотложные дела после битвы, был в ярости.

— Проклятье! Почему мне поручают все скучные и хлопотные задания! Только и знают, что перекладывать свою работу на меня, вместо того, чтобы найти решение самостоятельно! А у меня нет даже времени передохнуть!

Положение побеждённых полностью отличалось от положения победителей.

Принца Герберта в последний момент спасли храбрые солдаты, прорвавшиеся через окружение, но провал операции ошеломил его. Теперь он стал тем, кто не оправдал надежд своего отца, одним из побеждённых, позволивших авторитету Империи и чести её вооружённых сил оказаться втоптанными в пыль.

Ингольштадт собрался было покончить с собой, но подчинённые вовремя успели отобрать у него пистолет. Он горько рассмеялся и сказал:

— Боюсь, что мне, так или иначе, не суждено погибнуть от руки врага…

Как и предполагалось, после возвращения в столицу Империи, Ингольштадт был доставлен в тайный военный трибунал, чтобы дождаться приговора.

Правительство не сообщило обществу о крупном поражении при Дагоне, заявив лишь, что имперские войска сами решили отступить в связи с неблагоприятными условиями. Однако такая большая потеря лица для огромной Империи означала, что необходим жертвенный козёл отпущения. Такая роль, естественно, не могла достаться члену священной и неприкосновенной императорской семьи. И, разумеется, эта «тяжёлая обязанность» стала последним делом в жизни Ингольштадта.

Военный трибунал приговорил адмирала к смертной казни. Его не только заставили взять на себя ответственность за поражение, на него также возложили всю вину за некомпетентность руководства. Нехватка припасов, как «выяснилось», объяснялась организованными им кражами и взяточничеством, а путаница в коммуникациях произошла из-за его сговора с врагом и намеренной диверсии. На протяжении всего оглашения приговора Ингольштадт хранил торжественное молчание. Он не оправдывался и никого не критиковал. Было ли это потому, что он уже распрощался с жизнью? Или, быть может, он искал прощения у погибших в битве? А может, и то, и другое? Ответа так никто и не узнал.

Защищал его перед трибуналом, горячо споря с судьёй и прокурорами, назначенный судом адвокат Осфрид фон Мьюз. Единственной причиной, по которой адвокатом назначили именно его, заключалась в том, что они с обвиняемым десять лет находились в плохих отношениях и часто спорили. Тем не менее, вице-адмирал Мьюз пошёл против воли руководства, забыл о прошлых обидах и делал всё, чтобы защитить жизнь и честь того самого человека, о котором прежде часто говорил, что «век бы его не видел».

— Прокуроры заявляют, что обвиняемый несёт всю ответственность за поражение наших войск. Однако обвиняемый не был главнокомандующим, он был всего лишь одним из советников. Прокуроры заявляют, что обвиняемый не придумал комплексного оперативного плана боевых действий. Но обвиняемый не был начальником штаба, он был всего лишь советником. Прокуроры заявляют, что обвиняемый присваивал припасы, чем нанёс ущерб нашим войскам. Но обвиняемый не был комиссаром материально-технического обеспечения, он был всего лишь советником. Далее, прокуроры заявляют, что обвиняемый не придумал комплексного оперативного плана боевых действий. Но обвиняемый не был также и руководителем связистов, он был всего лишь советником! Как мог один маленький советник одновременно возглавлять общее командование, заниматься тактикой и стратегией, а также руководить логистикой и коммуникациями экспедиционного флота? А если такое было возможно, то истинным виновником является командование, сознательно предоставившее ему такую власть. А если не виновато командование, то виноваты высокомерные руководители на всех уровнях, которые своим невмешательством допустили это. Если обвиняемый виновен, то и эти люди не должны избежать обвинений.