Ёсики Танака - Хроника Битвы при Дагоне

— Но командующий ест тосты Мельба…

— И что?!

— Ну, они очень тонкие…

— И что это меняет? — Топпарол был так зол, что чуть не начал кричать, но с трудом удержался. В конце концов, завтракать не было преступлением. Возможно потому, что будучи гипотоником сам Топпарол всегда съедал свой завтрак не больше, чем наполовину, аппетит Лин Пяо, который прямо с утра набрасывался на большое количество мяса и хлеба, казался ему животным. В любом случае, едва ли еда могла быть основанием для осуждения, поэтому «Нытик» Топпарол справился с эмоциями и не стал больше критиковать командующего.

— Ладно, забудьте. Раз он может есть с таким аппетитом, нашим войскам, вероятно, ничего не угрожает…

Поймав себя на том, что и вправду так думает, Топпарол почувствовал небольшое разочарование.

Для того, что чувствовали в тот момент адмиралы Империи, слово «разочарование» было слишком слабым определением.

Главнокомандующий Герберт отдал приказ, который вряд ли можно было рассматривать как несущий в себе какую-то стратегию:

— Нужно разделиться, найти и затем уничтожить врага!

Хотя индивидуальная тактика отдавалась на усмотрение командиров флотов, у них не было карт этой системы, но при этом они должны были торопиться. В том положении, в котором они оказались, им можно было лишь посочувствовать. Кроме того, обмен информацией и связь были крайне затруднены. Конечно, когда позиции противника неизвестны, необходимо защититься от возможного перехвата сигнала, но это, в свою очередь, означало невозможность определить своё собственное положение на основе относительного положения союзников. Ещё хуже было то, что без ненадёжного снабжения от основных сил, имперским флотам оставалось полагаться лишь на удачу, поскольку их боевая мощь со временем лишь уменьшалась в столь неблагоприятных условиях.

— В Битве при Дагоне мы сначала потерпели поражение в результате собственных ошибок, отчего почти впали в отчаяние, но в конце концов всё же победили. Потому что враг допустил ещё больше ошибок и впал в ещё большее отчаяние, чем мы, — скажет впоследствии Йозеф Топпарол об этой битве.

И говорил он так не из скромности. На самом деле, 18-го июля командование сил Союза ещё не получило достаточно разведданных для принятия каких бы то ни было решений, и потому находилось в тревожном состоянии. Тревога была вызвана действиями противника, ставящими в тупик даже бывалых полководцев. Никто не мог понять, вызвано ли внезапное наступление необычными на таком уровне глупостью и отсутствием всякого понимания стратегии или же враг оказался подготовлен лучше их самих? В штабе нашёлся даже один офицер, выдвинувший предположение, что наступление имперских войск в системе Дагон — лишь отвлекающий манёвр.

Но, конечно, проблемы командования Союза не шли ни в какое сравнение с проблемами имперских адмиралов, вынужденных выполнять этот абсурдный приказ. У них, по крайней мере, было преимущество своей территории.

Во флоте Шмидлина один капитан 2-го ранга рассеянно спросил у члена экипажа:

— А где же враг?!

На такой серьёзный вопрос был дан ещё более серьёзный ответ:

— В сложившейся ситуации для начала неплохо было бы выяснить, где же мы сами.

Впрочем, эта же проблема стояла и перед другими имперскими флотами. Принц Герберт сказал: «Взяв пример с победы в первой схватке, добивайтесь полной и решающей победы!», и теперь они вынуждены были выполнять этот невероятно глупый приказ, из-за чего оказались в затруднительном положении. Некоторые командующие флотами не могли избавиться от предчувствия неудачи, неприятно холодящего их спины.

Тем временем, Лин Пяо вызвал Эрстеда, чтобы поручить ему особое задание. Эрстед не только спас недавно Оревинского, когда тот попал в окружение, но и в целом добился успехов и славы в той битве. Хотя у Топпарола нашлось несколько претензий к нему, Эрстед в самом деле был человеком, достойным того, чтобы возложить на него ответственное дело. Он получил приказ и повёл свой флот в бой.

В полдень того же дня имперский флот вступил наконец в прямое сражение с флотом Союза. Ни одна из сторон не использовала никаких особых тактик. Имперцы приняли выпуклое построение, корабли Союза — вогнутое, а затем началась ожесточённая артиллерийская перестрелка с бесчисленными линиями огня, пересекающими черноту космоса.

Может, это было чем-то сродни наивности новорожденного, не боящегося тигров, так как не знает, что их нужно бояться, но главнокомандующий Герберт проявил в этой битве недюжинную храбрость, не выказывая ни капли страха. Даже когда вражеский огонь приближался к флагману, он сохранял свою позицию на передовой и не отступал в тыл. Такими действиями он поднял боевой дух своих войск, и на какое-то время преимущество имперцев стало подавляющим.

Но затем флот Андрасси начал интенсивную бомбардировку правого фланга противника, остановив его наступление. Пострадав под шквальным огнём и едва не допустив прорыва, имперский флот смог быстро перестроиться и восстановить свои ряды, удерживая оборону.

«В тот момент имперцам стоило бы проигнорировать потери и продолжить наступление», — к такому мнению придёт Андрасси, размышляя в будущем об этой битве. Если бы имперцы проигнорировали потери на правом фланге и продолжили атаковать, то могли бы разбить уступающий в численности центр флота Союза. Вдобавок, если бы противник решил зайти им в тыл, то имел все шансы окружить флот Союза, пытающийся в тот момент сделать то же самое. И, если бы это произошло, победа была бы ему гарантирована.

Однако имперский флот не сделал ни того, ни другого. Они побоялись, что флот Андрасси может быть лишь первой волной крупномасштабного окружения, и если они продвинутся дальше, то попадут в ловушку, выбратсья из которой им будет крайне непросто. В тот момент Герберт больше не следовал лишь собственной воле, а прислушался к мнению советников. Высокомерие того момента, когда непобедимый имперский флот только отправился в путь, улетучилось, и богиня победы, похоже, перестала благоволить им.

И всё же, даже перестав поддерживать имперцев, богиня победы не сразу перешла на сторону Союза.

18-е июля.

Лин Пяо продолжал отдавать оперативные приказы, чтобы сохранить преимущество на передовой. Однако ему не хватило решительности, и лучший момент для начала полномасштабного контрнаступления оказался упущен. Что касается начальника штаба Йозефа Топпарола, то он был измучен и вял из-за отсутствия аппетита. Он продолжал заниматься военным делами, но при этом постоянно что-то бормотал. Весь командный пункт был наполнен мрачной атмосферой. Когда адмирал Андрасси, постоянно державший связь со штабом, увидел это, то рассвирепел.