Татьяна Виноградова - Дороги звёздных миров [антология]

Супруг. Муж.

Я лежал на койке и примерял незнакомый статус, как одежду. Мысли толкались в голове, подобно голодным карпам в японском пруду — одна ярче другой. Рисунок будущего — текущий, меняющийся — завораживал и пугал. О брачной жизни аквасов я знал меньше, чем ничего.

Хм, кивлас…

Через час за мной пришли — настало время смотрин. Папочка — дипломат Мангос — сине-зелёной каплей в тонкой ткани расплылся на широком пьедестале. Он погрузил перепончатую лапу в стеклянную чашу с чёрной жижей, вытащил нечто, напоминающее пиявку, закинул в безгубый рот и смачно причмокнул. В моем пустом желудке заурчало — одновременно требуя еду и возмущаясь мерзким представлением.

Старик аквас махнул лапищей — с пальцев слетели бурые капли, подозвал переводчика. Говорил дипломат медленно, булькая, квакая и растягивая звуки. Переводчик сносно донёс вежливую речь хозяина.

Если коротко, то выбор землян Мангос одобрил. Я ему понравился. Спросил, хорошо ли устроился. Я кивнул и ответил витиеватой фразой, выражая восхищение и благодарность за гостеприимство. Дипломат разразился всхлипами, которые означали у человеко-рыб смех, и спросил, есть ли у меня особые пожелания до того, как дипломатическая делегация покинет Солнечную систему.

Я задумался.

— Ваша великожаберность! — заговорил решительно, но вежливо. — Если вас не затруднит… мой корабль.

Громадный аквас недовольно булькнул, подкрепив «слово» хлопком ладони по обширному брюху. Переводчик посмотрел мне в глаза и с нажимом произнёс:

— Наше обращение неофициальное. Любые операции привлекут к дипломатической миссии ненужное внимание. Поймите, нравственные законы нашего народа не одобряют, чтобы кивлас… — переводчик смолк и сжал безгубый рот так, словно пережёвывал неприятные слова.

Тайные махинации, значит. Уж не раба ли из меня делать будут? Нет, все источники ясно передавали смысл диковинного «кивлас»: муж, отец.

Я скорчил рожу «прошу-прошу-умоляю» и трагически, напустив в голос несуществующих слёз, принялся тараторить:

— Это всего лишь мелкая яхта — но там тренажёры, без которых я… моё тело станет дряблым и некрасивым. Мне очень неудобно будет показываться на глаза вам и вашей прекрасной дочери. Это всё, что мне нужно.

Переводчик, помолчав, передал господину мою тираду. Мангос квакнул, «расхохотался» и добродушно побулькал.

— Мы свяжемся с вашим правительством, — ответил переводчик. — Если покупка не противоречит земным законам, мы выполним ваше пожелание. Это всё?

Я поклонился. Аквас выпучил глаза и одобрительно квакнул.

В каюте меня никто не тревожил. Через четыре часа пришло сообщение, что яхта «Сара» — моя ласточка! — доставлена на борт корабля аквасов.

Я лежал на мягкой постели в каюте великолепного межзвёздного лайнера аквасов и слушал, как по стенам журчит вода. Под потолком парила медуза-светильник. Искусственная. Живая давно бы высохла. Я раздумывал над началом новой жизни. Не так худо. Вот только… Покосился на поднос на столике. В прозрачной чаше плотной стаей плавали серебристые мальки. Рядом в высоком стакане поблескивала чёрная жидкость, больше всего напоминающая осьминожьи чернила. Поднос выполз на столик, едва я зашел в каюту — да так и остался стоять. От запаха рыбы мутило, от вида — хотелось блевать.

Раз мне предстоит жить с аквасами, то нужно настоять на разнообразии в меню. Мясо — вот что сейчас мне не помешает. Желудок ответил согласным урчанием. Вздохнув, я вызвал прислугу и со слезами в голосе принялся объяснять некоторые особенности кухни землян и собственные предпочтения.

К концу второй недели полёта я чувствовал себя вымоченной губкой. Пришлось мириться с болью в набухшей от воды коже, постоянным головокружением, тошнотой и несварением.

От вездесущей сырости я прятался в каюте и на яхте. Как и предполагал, после моего заключения «Сару» обыскали сверху донизу. Множество замков и ловушек оказались сорваны, отсеки с контрабандным сырьём пустовали, груз с борта вынесли. Сломали охранную систему. Однако движок и электронику не тронули. Что ж… можно сказать, что под хвост подушку я подложил.

На четырнадцатый день перелёта меня вывели из каюты на обед и знакомство с будущей супругой.

В толще овального стола-аквариума плавали всевозможные водные гады: кальмары, медузы, чёрные пиявки, мелкие рыбы — некоторые похожи на земных, а другие — совершенно незнакомые. Мандос лениво болтал в воде пальцами. Внезапно он стремительно выдернул руку — между когтями трепыхался серебристый малёк. Дипломат причмокнул и отправил добычу в рот.

Огромного труда мне стоило проглотить комок горечи, подступивший к горлу. От ядрёного рыбного запаха аппетит отбило напрочь. Накрытый специально для меня поднос с мясом и овощами остался нетронутым.

Миидет вошла в зал через час. Можно сказать — вплыла. Я залюбовался грациозными движениями юной русалки в лёгком блестящем платье. Волосы — буро-зелёные — струились по плечам. Лицо, как у всех аквасов, круглое, на нём, словно два яблока, выпуклые изумрудные глаза. Две щёлочки вместо носа и аккуратный безгубый рот. Она выглядела миленькой. Для акваса, разумеется.

Когда Миидет заговорила, я заслушался чарующей, словно журчание ручейка в лесу, речью. Все её «буль-буль» казались мне освежающими, прекрасными.

Я так был околдован неземным обликом прекрасной девы, что не сразу заметил акваса-мужчину, вошедшего следом. Он двигался с природной грацией хищника. Широкоплечий, как опытный земной пловец, на голову или две выше меня, с чистой серо-зелёной кожей, короткими тёмными волосами и небольшими — для аквасов — глазами. От него веяло уверенностью и силой. Такой одним видом мог заявить права на территорию и самку.

Мужчина пристроился сбоку от Миидет, и я спросил себя, кем приходится он водной деве. Телохранитель? Возможно. Богатенькая и симпатичная инопланетяночка могла нарваться на плохие приключения. Но для охранника он вел себя слишком смело. Брат? Кузен? Что там бывает у аквасов по степени родства?

Обед прошёл под бульканье дипломата Мандоса и ласковое журчание Миидет. Изредка она бросала в мою сторону заинтересованные взгляды, пару раз долго и внимательно рассматривала. Я почувствовал, что покраснел до корней волос, а со лба, кроме конденсата, побежал липкий горячий пот.

Спутник русалочки уныло таращился на гадов, мельтешащих в толще стола-аквариума. Наши взгляды скрестились, когда Миидет разговорилась с отцом. Небольшие шарики-глаза акваса сузились и словно втянулись внутрь черепа. Щёлки-ноздри раздулись. Мне казалось, что, окажись мы один на один, он разорвал бы меня, как пиявку.