Йен Макдональд - Восставшая Луна

Команда докладчиков ВТО заняла места, инженеры и дизайнер проинструктированы и готовы.

«Как ты поступишь?» – спрашивает Алексия.

Ответ приходит сразу.

– Лукас говорит: «Увидимся в суде».

На безупречно накрашенном лице Аманды Сунь растерянность переходит в смущение, потом – в ярость, доставляя удовольствие Алексии. Леди Сунь, сидящая рядом с Амандой, поворачивается к Железной Руке.

– Грязная маленькая шлюха из фавел, – шепчет она. – Сидишь тут в костюме и воображаешь, что чего-то стоишь. Ты лишь смешной клоун, воровка в украденных шелках. Видишь этот зал? Все в нем смеются над тобой. Все в нем знают, что ты – нелепый курьез. Железная Рука. Этот тщеславный титул придумал четырехлетка? Ребячество. Показуха. Вы, Корта, все такие. Вы грязь, и я устрою так, что вы вернетесь в грязь. Сожалею лишь о том, что эти гребаные австралийцы в свое время не перебили вас всех: от самодовольного кретина гендиректора до его щенка.

– Почтеннейшие, – объявляет распорядитель, прерывая излияние желчи. – Орел прилунился.

Лукас Корта пересекает помещение, направляясь к своему месту. Все глаза следят за ним, все присутствующие сосредоточенно подаются вперед. Зал заседаний напряжен, заряжен и полон энергии, как корпус термоядерного реактора. Лукас ждет, пока ропот аудитории утихнет. Он стоит, опираясь одной рукой на трость.

– Почтеннейшие. Я подверг анализу свою позицию в качестве председателя и главы Уполномоченной лунной администрации и обнаружил, что был скомпрометирован в том, что касается обязанности беспристрастного и непредвзятого поведения. Наша правовая система признает предвзятости и предубеждения, но они должны быть оценены и компенсированы. Я подвергаю себя оценке, предшествующей компенсации, и вследствие этого вынужден временно самоустраниться от выполнения функций и обязанностей Орла Луны, а также отложить это голосование.

Он поворачивается и, постукивая тростью, выходит из Павильона Новой Луны… Все молчат как громом пораженные, потом напряжение спадает, и аудитория вскакивает: зал наполняется криками и вопросительными воплями. Делегаты на ногах, обвинительно тыкают пальцами, но Лукас Корта уже ушел.

«Жду тебя», – говорит Лукас.

«Уже бегу», – отвечает Алексия.

Схватив сумочку, она наклоняется к леди Сунь и шепчет ей на ухо:

– Иди на хрен, старуха. Мы тебя сделали и сделаем снова – и еще, еще раз, пока ты не сдохнешь от побоев, как бродячая псина.

Эскольты встречают Алексию в вестибюле и везут в Гнездо, где Лукас ждет в своем кабинете, за столом. Два бокала, фляга его личного джина в холодильнике. Он наливает и толкает один бокал через стол к Алексии.

– Знаю, он тебе не нравится, но выпей.

Она поднимает бокал.

– Поздравляю. Если я уловила суть, это было в духе маландро.

– Я выиграл немного времени, только и всего. Думаю, если меня спасет нечто в духе маландро, это сделает моя сестра.

– Не понимаю. – Алексия делает вежливый глоток. Чистый джин. Цветочный, вяжущий привкус.

– Суд. Ариэль бросила мне вызов, и она знает, что я нанял Мариану Демария. Даже если она заменит защитницу, которую Абена наняла для предварительного слушания, Дакотой Каур Маккензи, ей все равно не превзойти моего бойца. Она что-то задумала, а я это не предвидел и не могу взять в толк, в чем дело.

– Но если ты сможешь отложить голосование, чтобы оно состоялось после суда…

– Я об этом позаботился. Мы отправимся в суд через сорок восемь часов.

– Боги… – Опять Алексия выражается по-лунному. – Ты готов?

– А к такому можно подготовиться? Ле, я понятия не имею, что случится. И от этого чувствую себя свободным.

По спине Алексии пробегает энтропийный холодок. Это отрезвляющее осознание, признак взрослости: власть имущие все придумывают по ходу дела. Алексия тянется через стол к фляге с джином. Это глубоко замороженный кристалл, очищающий и холодный. Она наливает бокал Лукаса доверху.

– Так что же нам делать?

– Ждать. Слушать босанову. – Лукас делает глоток и от крепости напитка издает удовлетворенное шипение. – Пить джин.

Ариэль сперва чувствует это, потом видит: электризующая смесь ароматов, пот, пыль, свеженапечатанная одежда, средства для волос, макияж и гели для бритья… так может пахнуть лишь одно. Толпа. Ее довольная улыбка делается шире, пока она едет на эскалаторе от меридиановской станции для частных автомотрис. Город вышел ее встречать.

Нетерпеливое бормотание превращается в рокот, звучащий в унисон с гулом камер-беспилотников, когда стоящие впереди замечают искусственные перья на шляпе от Адель Лист, а потом – в возбужденную болтовню и наконец ликование. Ариэль сходит с движущейся лестницы.

Еще ни одна гандбольная команда не удостаивалась такого приема. Площадь перед вокзалом набита битком, и каждый толкается, вытягивает шею, чтобы хоть мельком увидеть знаменитость года. Ее зовут со всех сторон, и Ариэль приостанавливается на вершине лестницы, чтобы принять позу. Ее образ запечатлевают тысяча линз – и миг спустя Ариэль Корта в костюме от Чарльза Джеймса, туфлях от «Феррагамо», с сумкой от Гуччио Гуччи и с убийственной помадой на губах возглавляет миллион новостных лент.

– Прочь с дороги, мать твою, – шипит Дакота Каур Маккензи, чуть не врезавшись в Ариэль из-за движущейся лестницы.

Голоса выкрикивают ее имя, жаждут улыбки, взгляда, хоть капельки внимания. Вопросы так и сыплются: Ариэль надувает губы, улыбается, достает и раздвигает титановый вейпер. Раздается коллективный вздох, затем восторженные аплодисменты, когда она делает длинную затяжку и выдыхает клубы ароматного пара. Ариэль Корта вернулась.

– Разве это не потрясающе? – шепчет Ариэль за дымовой завесой.

– Твой транспорт уже должен быть здесь, – ворчит Дакота.

Всплеск волнения: теперь Луна достигла вершины лестницы. Те же умоляющие голоса зовут ее по имени. Чей-то крик: «Покажи нам нож, Луна!» с удовольствием подхватывают. Нож, нож! Луна крепко прижимает к себе футляр и идет в безопасное место рядом со своей мадриньей.

На привокзальную площадь обрушивается тишина – стремительно, как разгерметизация.

Он идет.

Лукасинью сходит с движущейся лестницы. Он колеблется мгновение, ошарашенный размером толпы. Та перестает дышать. Он бледный как мел и худой, голова в проплешинах после лечения, но он выбрил на темной щетине шевроны и концентрические круги. Его глаза темны, а скулы могут рассечь мечты. На лацкане его жакета – старая булавка, знак Лунного бегуна. Он стоит, оглядывая толпу. Выглядит неуверенным. Потом улыбается. Машет рукой. Толпа взрывается. Ариэль подзывает его встать рядом с ней. Дроны пикируют, толпа устремляется вперед; охрана стремится защитить Лукасинью и тех, кто с ним. Крики, лица, толкотня; и вопросы, вопросы, вопросы…