Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

— Я в нём не сомневаюсь, — на этот раз тон Яна был абсолютно серьёзным. Впрочем, спустя пару секунд он добавил: — Всё же у него замечательный приёмный отец.

Любой, услышавший его в этот момент, сразу понял бы, что он использовал шутку, чтобы скрыть смущение.

— Он не послушался меня только один раз, — снова заговорил Ян. — Сосед уезжал куда-то и попросил позаботиться о его соловье. Я сказал Юлиану, чтобы покормил птицу, но он ушёл на тренировку по флайболу, так и не сделав этого.

— И? Что же дальше?

— Я строго наказал его, отправив спать без ужина.

— Ну-ну. Полагаю, для тебя это тоже было наказанием.

— Для меня? Почему?

— Потому что я не могу представить, чтобы ты оставил Юлиана без ужина, а сам поел. Наверняка ты тоже отказался от еды.

— …Ну, я в тот вечер не хотел есть и решил сохранить аппетит для завтрака, — помолчав, ответил Ян.

— О, вот как. Сохранить аппетит, значит.

Ян сделал глоток бренди и попытался реабилитироваться:

— Я хорошо понимаю, что мне предстоит ещё долгий путь как семейному человеку. Но даже у меня есть свои причины для этого. В конце концов, я одинок и сам вырос в семье с одним родителем. Как бы я мог стать идеальным от…

— Копирование идеальных родителей — это не то, как растут дети. Скорее они видят отрицательные примеры, которые им показывают их несовершенные родители, и используют их, для развития духа независимости. Понимаете, ваше превосходительство?

— Я понимаю, что обо мне только что сказали нечто ужасное.

— Ну, если тебе не нравится, что о тебе говорят, то как насчёт такого: найди себе жену и попытайся приблизиться к идеалу.

Эта внезапная атака на мгновение лишила Яна дара речи.

— Несмотря на то, что война ещё не закончилась? — спросил он наконец.

— Так и думал, что ты это скажешь. И всё же — в чём главная задача человека? Она такая же, как у всех живых существ: передать свои гены следующему поколению и сохранить свою расу. Дать начало новой жизни. Разве не так?

— Да, и по той же причине величайший грех для человека — это убить кого-либо или стать причиной чьей-то смерти. А именно из этого и состоит жизнь солдата.

— Не стоит так думать. Но ладно, допустим, кто-то совершил этот грех. Если у него будет пятеро детей и хотя бы один из них пойдёт по пути человеколюбия, то он может искупить грехи своего отца. Сын, который продолжит исполнение его нереализованных амбиций.

— Для исполнения амбиций необязательно иметь биологического сына, — сказал Ян, снова посмотрев на Юлиана. Затем его взгляд вновь обратился к другу, и он добавил, будто только что вспомнив: — Кроме того, то, о чём ты говоришь, предполагает, что у отца были амбиции, которые он так и не реализовал.

Ян поднялся, собираясь сходить в туалет, а Кассельн подозвал Юлиана и предложил присесть в освободившееся кресло Яна.

— Что-то случилось? — спросил юноша. — Вы сказали, что это нечто важное…

— Ты, молодой человек, являешься вернейшим сторонником своего опекуна. Вот почему я говорю об этом именно тебе: твой опекун знает почти всё о прошлом и довольно отчётливо видит будущее. Но у таких людей бывает плохая привычка не знать, что сегодня в меню. Ты понимаешь меня?

— Да, полностью.

— Это крайность, но давай предположим, что сегодняшний ужин был отравлен. Как бы хорошо Ян ни знал будущее, это ему не поможет, если он не будет осознавать, что происходит здесь и сейчас. Ты ещё следишь за мыслью?

На сей раз Юлиан ответил не сразу. В его карих глазах отразились напряжённые размышления.

— Другими словами, вы говорите, чтобы я стал его дегустатором?

— Что-то в этом роде, — кивнул Кассельн.

На лице Юлиана появилась лёгкая улыбка. Каким-то образом это придало ему очень интеллигентный вид.

— Вы хорошо подобрали человека на эту роль, адмирал Кассельн.

— Ну, думаю, я умею разбираться в людях.

— Я сделаю всё, что смогу. Но скажите, адмирал Ян и вправду находится в столь опасном положении? — голос Юлиана опустился на октаву.

— Прямо сейчас всё в порядке. Пока у нас есть такой могучий враг, как Галактическая Империя, таланты Яна останутся необходимыми. Однако никто не знает, как быстро может перемениться ситуация. И если уж я об этом подумал, то и Ян не может этого не понимать, но он почему-то…

— Не промывай мозги невинным юношам своими странными теориями, Алекс, — сказал только что подошёдший к ним Ян, горько улыбаясь. Затем он попросил Юлиана начать собираться, а сам посмотрел на Кассельна, подчёркнуто пожав плечами. — Не беспокойся об этом слишком сильно. Я всё понимаю и думал об этом. Я не собираюсь становиться игрушкой председателя Трюнихта и хотел бы прожить достаточно долго, чтобы насладиться своими золотыми годами.

Доминион Феззан.

Это было самое необычное из государств. Строго говоря, Феззан даже не являлся государством. Это был не более чем отдельный регион под сюзеренитетом императора Галактической Империи, чьё внутреннее самоуправление и свобода торговли были разрешены с его милости. Однако в то же время это название вызывало у людей множество ассоциаций — большая экономическая активность, накопление богатства, процветание, а также возможности для успеха, получения удовольствия и применения способностей. Это был Карфаген, Басра, Кордова, Чанъань, Самарканд, Константинополь, Генуя, Любек, Шанхай, Нью-Йорк, Марспорт, Просперина… Все существовавшие в истории человечества райские места для авантюрных и амбициозных душ объединились в нём.

Изначально представлявшая собой бесплодную пустыню, эта планеты была расписана красочными легендами об успехе… и куда более многочисленными рассказами о неудачах.

Феззан находился посреди потока. Туда стекались люди, товары, деньги и информация со всех обитаемых планет — и возвращались обратно, получив оценку и надбавку к стоимости.

В ручье стекающейся информации даже сплетни составляли важную категорию. А в водопаде под названием «Де ля Корт», баре, широко известном как место сбора независимых торговцев, помимо просторного помещения основного бара существовали также многочисленные «переговорные» и «карточные» комнаты, в которых можно было обменяться любыми видами информации под надёжной защитой звуконепроницаемых стен и надёжной системы защиты от прослушивания.

Большинство слухов отсеивались как пустая болтовня или шутки, но иногда в них содержались самородки информации, стоящей дороже золота. Примером тому мог послужить человек по имени Валентин Кауф, про которого торговцы до сих пор говорили с уважением, несмотря на то, что прошло уже полвека с тех пор, как он занимался активной деятельностью.

Кауф родился сыном владельца торгового корабля, которого едва ли можно было отнести к среднему классу. Но вскоре после того, как Валентин унаследовал состояние отца, он потерял всё в безрассудных спекуляциях. С помощью одного из друзей, вошедшего в его положение, он купил небольшой рудный транспорт и попытался начать всё с чистого листа. Однако этот корабль потерпел крушение в результате магнитной бури, в результате чего вложившийся в Кауфа друг обанкротился вместе с ним. Оказавшись припёртым к стене, Кауф почувствовал, что ему ничего не осталось, кроме как застраховать свою жизнь, назначив друга бенефицаром, получающим в случае смерти, и совершить самоубийство, вернув таким образом хотя бы часть долга. И вот он сидел в одиночестве в баре «Де ла Корт», держа в руках бокал, который, как он решил, должен был стать последним в его жизни. И в это время до него донеслись обрывки беседы, ведущейся за соседним столом: