Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Когда звонок завершился, Юлиан ненадолго погрузился в размышления.

Ян никогда не хотел превращать Юлиана в солдата. Однако сам Юлиан хотел им стать. Что же касается Яна, то он считал, что не должен навязывать мальчику своих желаний, но в то же время хотел бы сохранить его рядом с собой. Это был единственный вопрос, в котором слова и дела самого талантливого из адмиралов Союза полностью расходились.

Как бы то ни было, собственный выбор профессии Яном был крайним случаем того, как жизнь может отклониться от намеченного сценария. В поисках места, где можно было бесплатно изучать историю, он поступил на факультет военной истории Военной академии, который вскоре расформировали, а Яна против его воли перевели на факультет военной стратегии, после чего он оказался в действующей армии, не испытывая по этому поводу ни капли энтузиазма.

Юлиан, напротив, действительно проявлял инициативу в своих воинских амбициях и был уверен в себе и выборе профессии. Вообще-то, это не должно было касаться Яна. Не должно было, но Юлиан правда хотел, чтобы Ян благословил его на выбранном пути.

Отец Юлиана был солдатом, но если бы после его смерти опекуном мальчика стал не Ян, совсем не очевидно, что он выбрал бы карьеру военного. Хорошо это или плохо, но личность Яна оказала на Юлиана огромное влияние, и если бы он сейчас подверг критике выбор юноши, это было бы тем же, что хмуриться на отражение в зеркале.

Вспомнив это выражение лица Яна, Юлиан про себя улыбнулся. Он не сомневался, что рано или поздно опекун поймёт его.

В этом году Яну Вэнли исполнился тридцать один год.

— Не потому, что я этого хочу! — горячо настаивал он.

— Вы ещё молоды, — попытался утешить его Юлиан.

Вообще-то, Ян и вправду выглядел достаточно молодо, чтобы на вид ему могли дать лет двадцать пять, хотя, по словам Алекса Кассельна, его старшего товарища по Академии, всё дело было в том, что ему не приходилось трудиться изо всех сил, чтобы содержать семью.

— Ну, с таким мужем, — нанёс ответный удар Ян, — вся тяжёлая работа ложится на плечи госпожи Кассельн. Терпение этой женщины воистину достойно святой. Обычная женщина и года бы не продержалась под одной крышей с таким тираном!

Юлиан усмехнулся, услышав это. Не знай он, какая тёплая атмосфера царит в семье Кассельнов или того, что Ян с Кассельном на самом деле друзья, а подколками обмениваются лишь для удовольствия, слова Яна могли бы прозвучать как оскорбление.

Как солдат, Ян был ужасным стрелком, средним с точки зрения физической силы и рефлексов, и полностью бесполезным на поле боя. По безжалостному определению Кассельна, «у него не было ничего полезного ниже шеи». Хотя не то чтобы у Кассельна было особое право так говорить. Мастер работы с документами и выдающийся военный чиновник, но первоклассным бойцом он тоже совсем не являлся.

В обязанности Кассельна входило управление аппаратной и программной сторонами гигантской боевой станции, которой являлась крепость Изерлон. Производственные объекты, оборудование, средства связи, сортировка и распределение — все многочисленные функции, необходимые для нормального функционирования крепости, сохранялись благодаря его умениям.

«Когда Кассельн чихает, весь Изерлон трясёт от лихорадки», — говорили иногда солдаты, и в этой шутке было зерно правды. В самом деле, когда Кассельн однажды отсутствовал неделю, лёжа в госпитале с острым гастритом, администрация Изерлона оказалась не в состоянии делать хоть что-то помимо повседневной работы и была окружена толпой обозлённых солдат.

— Вы хоть понимаете, что делаете? Это слишком неэффективно! Можете вы сделать что-нибудь с этой канцелярщиной?

Ян был хорош с текстами, но не слишком ладил с цифрами, так что Кассельн, как и адъютант Яна Фредерика, был для него очень ценен.

Ян делегировал им большую часть прозаической работы, возвращаясь к работе только для составления планов сражений огромных флотов и руководства ими на поле боя. Вопреки собственным желаниям Яна, его талант оказался приспособленным, чтобы проявляться во времена потрясений и чрезвычайных ситуаций. Если бы царил мир, он бы умер никем — самое большее, второсортным историком, известным лишь небольшой кучке людей. Тем, что сделало его одним из важнейших людей огромного межзвёздного государства, был тот простой факт, что само время сделало его таланты необходимыми.

Среди всех разнообразных талантов человеческой расы, военный гений относится к самой узкоспециализированной категории. В определённые периоды времени и при определённых обстоятельствах он становится совершенно бесполезным для общества. В мирное время некоторые люди, наверное, проживали целую жизнь, не имея возможности применить свои великие способности. В отличие от учёных или художников, они не оставляли после себя работ, которые могли быть обнаружены и оценены хотя бы посмертно. Никто даже не знал об их потенциале. Значение имел лишь результат. И, несмотря на свою молодость, Ян Вэнли уже много раз добивался результата.

Вечером Ян с Юлианом навестили Алекса Кассельна в его официальной резиденции. Они делали это время от времени и прежде, когда жили на Хайнессене, но после переезда в крепость Изерлон у них окончательно вошло в традицию собираться такой компанией раз или два в месяц. Госпожа Кассельн готовила домашнюю еду, а после ужина её муж и гость обычно наслаждались игрой в трёхмерные шахматы за бокалом бренди.

В этот вечер чета Кассельнов устраивала скромный, но тёплый званый ужин, чтобы отпраздновать произведение Юлиана в звание главного старшины, его первое сражение и первые героические действия на поле боя.

Когда гости прибыли, их встретила Шарлотта Филлис, восьмилетняя старшая дочь Кассельна.

— Привет, Юлиан! — сказал она.

— Добрый вечер, Шарлота, — ответил на приветствие Юлиан.

— Здравствуйте, дядя Ян.

— Эм… Добрый вечер, Шарлотта.

Подошедший Кассельн, державший на руках пятилетнюю младшую дочку, хитро улыбнулся, отметив заминку при ответе.

— В чём дело, Ян? Тебя что-то беспокоит?

— Просто мои чувства ранены. Я-то надеялся, что меня не будут называть «дядей» пока я ещё молод и не женат… Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

Наедине и в неофициальной обстановке Ян разговаривал с другом без принятого в армии официоза, просто как со старшим товарищем по Военной академии.

— Ты испорченный человек, Ян. Уже за тридцать и всё ещё одинок. Сколько, по-твоему, мы ещё будем терпеть подобное антисоциальное поведение?

— Есть множество людей, которые всю жизнь оставались одинокими, но всё же внесли свой вклад в общество. Если хочешь, я хоть сейчас могу назвать четыре или пять сотен имён.