Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

— Я очень вам признательна. И, так как я знаю, что вы хороший человек, то, думаю, вы не будете против, если я скажу, что тоже очень высоко вас ценю, ваше превосходительство.

— Хотел бы я, чтобы вас услышала моя жена. Кстати говоря… — Бьюкок посерьёзнел. — За вами ведь никто не шёл по пути сюда?

В карих глазах Фредерики мелькнуло потрясение, и она обернулась к Машунго. Направляясь в штаб, она думала только о ситуации с Яном и не обращала внимания на возможную слежку. Это было беспечно.

Машунго выпрямился и доложил глубоким басом:

— У меня нет доказательств, но я видел несколько лэндкаров, которые показались мне подозрительными. Если за нами был хвост, они наверняка меняли машины по пути.

— Я так и думал. От этого хитрого лиса Бэя иного ждать и не приходится, — Бьюкок громко щёлкнул языком, возможно, стараясь, чтобы Бэй услышал его через свои невидимые жучки. Старик всегда был дерзким. — Вот на чём базируется наша демократия, лейтенант. Дождь ещё не начался, но облака уже сгущаются и скоро зрелище станет ужасным. Мы находимся на кривой ускорения от плохого к худшему, и вернуться назад к хорошей погоде будет весьма непросто.

— Мы пришли сюда готовыми к этому, сэр.

— Хорошо, — в обычно резком голосе послышалась тёплая нотка. — Полагаю, это значит, что мы товарищи. Несмотря на разницу в поколениях.

Хоть она и колебалась перед принятием этого решения, но обратиться к адмиралу Бьюкоку оказалось большой удачей для Фредерики. Бьюкок не просто хотел помочь: с его положением и репутацией даже «подавляющее большинство» не могло позволить себе полностью его игнорировать. Будь у них такая возможность, они бы давно отправили старого адмирала в отставку с занимаемой им должности главнокомандующего космической армады.

Вскоре «Леда-2», изолированная в дальнем углу военного космодрома, была освобождена из-под наблюдения. Экипаж, которому, без объяснения причин, было запрещено покидать корабль, получил возможность выйти на планету и начал действовать сообща с Фредерикой.

Сама же девушка решила принять предложение Бьюкоков и остаться в их доме. Потому что комната, в которой она жила прежде, не только наверняка была набита жучками и находилась под наблюдением, находиться в ней было физически небезопасно. Дом же Бьюкока охранялся набранными лично им людьми, да и без них Бэй просто не смог бы совершить что-либо противозаконное в доме главнокомандующего.

Госпожа Бьюкок также тепло приняла Фредерику.

— Пожалуйста, оставайтесь столько, сколько захотите. Хотя вы, наверное, не можете… Вы должны спасти адмирала Яна и как можно скорее вернуться на Изерлон, да? Как бы то ни было, можете расслабиться и чувствовать себя как дома.

— Мне ужасно неловко вот так навязываться.

— Не стоит волноваться об этом. В этом доме всегда становится светлее, когда сюда приходит кто-то молодой, а мой муж очень рад возможности поссориться с правительством. Так что это мы должны вас благодарить.

Тёплая улыбка госпожи Бьюкок вызвала у Фредерики чувство зависти. Значит, вот как выглядит связь между мужем и женой, прожившими вместе более сорока лет и глубоко понимающими друг друга?

Однако за пределами семьи Бьюкок Фредерика начала сомневаться, не потеряло ли её государство право называться свободным. Дело было даже не в том, что случилось с ней лично — девушке казалось, что разум и непредвзятость быстро исчезают из государства и общества.

Сделав дом Бьюкоков своей базой, Фредерика беспрестанно работала и часто ходила по разным людям и инстанциям. Именно в это время и произошёл один инцидент.

С недавних пор существовала гражданская организация, известная как Комитет Эдвардс. Антивоенные активисты объединились, создав организацию, названную в память о Джессике Эдвардс, пожертвовавшей жизнью во время Резни на Стадионе в прошлом году. Этот Комитет поднял вопрос о несправедливости системы призыва на военную службу.

Они провели исследование жизни семей двухсот сорока шести тысяч высокопоставленных политиков, финансистов и чиновников, у которых были дети в возрасте, подходящем для призыва на военную службу, и результаты оказались просто шокирующими. Менее пятнадцати процентов из этих молодых людей служили в армии и менее одного процента находились в действующих войсках.

— Что показывают эти цифры? Если наш правящий класс не устаёт рассказывать нам о том, что эта долгая война необходима ради торжества справедливости, то почему они не позволяют своим сыновьям и дочерям участвовать в ней? Почему они пользуются своими привилегиями для уклонения от призыва? Единственным ответом может быть то, что они сами не считают эту войну достаточно важной, чтобы отправить на неё своих родных!

Комитет Эдвардс разослал анкеты с вопросами, но администрация Трюнихта их проигнорировала.

— Мы не видим необходимости отвечать на это, — вот и всё, что сказал председатель комитета по передаче информации Боннет, являвшийся также официальным представителем правительства по связям с общественностью.

Но что ещё больше разозлило и напугало членов Комитета Эдвардс, так это то, что обнаруженная ими информация почти не освещалась СМИ. Электронные газеты и головидение одну за другой рассказывали истории о преступлениях и скандалах, не связанных с правительством, но полностью игнорировали деятельность Комитета.

Не имея других вариантов, члены Комитета Эдвардс решили донести своё сообщение гражданам непосредственно и вышли на улицы. Но навстречу демонстрации, в которой принимали участие около пяти тысяч человек, вышли полицейские отряды, блокируя им путь. А когда они свернули на боковую улицу, стремясь обойти полицейских, то столкнулись с поджидавшими их представителями провоенной организации, рыцарями-патриотами, державшими в руках керамические дубинки. Полицейские издалека наблюдали, как демонстрантов, среди которых были женщины и дети, жестоко избивают до тех пор, пока они больше не могли держаться на ногах. Наконец рыцари убежали, а полицейские подошли и заковали в наручники истекающих кровью членов Комитета Эдвардс. В качестве предлога для их ареста была указана «организация беспорядков». Как потом пояснили в полиции: «Между членами Комитета Эдвардс произошла внутренняя ссора, которая привела к кровопролитию». Именно так о случившемся было сообщено в средствах массовой информации, а об участии рыцарей-патриотов нигде не сообщалось…

Когда Фредерика услышала эту историю от Жуана Ребелу, знакомого политика Бьюкока, она поначалу не могла поверить в услышанное. Хотя она прекрасно знала о случившемся с Яном и с ней самой, но её вера в демократическую систему и свободу журналистики имела слишком прочные корни.