Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Негропонти вздохнул с облегчением, услышав слова Яна.

— …ведь там, в конце концов, остались мои подчинённые и друзья. Вы можете гарантировать мои полномочия и свободу действий?

— Конечно. Вы можете делать всё, что хотите.

— Что ж, в таком случае прошу меня простить…

Когда Ян поднялся на ноги, собираясь уйти, один из следователей обратился к нему. Это был один из тех, кто сидел на краю стола и чьи имена Ян забыл сразу же после того, как их услышал. Сейчас в голосе этого человека ясно слышались заискивающие нотки:

— Как вы думаете, адмирал, у нас есть шансы на победу? А, ну, конечно же, есть. В конце концов, вы же Чудотворец Ян. Уверен, вы оправдаете наши ожидания.

— Я сделаю всё, что смогу, — коротко ответил Ян.

У него не было ни малейшего желания или намерения плести словесные кружева, чтобы удовлетворить членов следственной комиссии. По сути, у него не было причин отвечать даже так, как он ответил. Кроме того, он пока не представлял, как справиться с этой угрозой.

Естественно, именно члены следственной комиссии должны были нести ответственность за возникновение сложившейся ситуации. Но также бессмысленно было отрицать и тот факт, что новая тактика имперцев застала его врасплох. Он не стал бы спорить, если бы его назвали наивным, но всё же человеческому воображению есть предел.

Выставить крепость против крепости. Прикрепить к ней двигатели, чтобы она могла летать в космосе. Вообще-то, это была вариация на старую тему про «большой корабль с большими пушками» и новой эту тактику назвать было трудно. Однако она оказала сильное психологическое воздействие на правительство Союза, так что его представители даже оказали Яну услугу, освободив его от своего маленького фарса.

Молодой адмирал всегда полагал, что если какая-то революционно-новая технология когда-нибудь нарушит баланс сил между двумя враждующими государствами, то это будет разработка средства, позволяющего делать прыжки в космосе на сверхдлинные дистанции в десять тысяч световых лет и более. Если бы что-то подобное удалось претворить в жизнь, Империи не понадобилось бы проводить свои корабли через Изерлонский коридор, и она отправила бы огромный флот непосредственно в сердце территории Союза. И однажды жители Хайнессена внезапно подняли бы глаза и увидели сотни линкоров, заслоняющих солнце. Они бы смотрели на них в недоумении, не в силах сдвинуться с места. Тогда у правительства Союза не останется иного выбора, кроме как «принести клятву у стены замка» — то есть, клятву, которую приносят, когда враг прижал тебя к стенке, и отступать некуда — и безоговорочно сдаться.

О том, что бы он делал в таком случае, Ян даже не задумывался. Такие обстоятельства выходили за рамки того, с чем он мог справиться. Если бы его попытались заставить что-то делать в такой ситуации, он бы просто отказался. Никто не платит ему за то, чтобы он совершал чудеса.

Ян вновь надел свой форменный берет, подчёркнуто неторопливо отряхнул от пыли одежду и широким шагом направился к выходу.

— О, постойте, я чуть не забыл сказать кое-что важное, — вдруг сказал он, останавливаясь возле самой двери. Он обернулся к членам следственной комиссии и спросил с неуважением, граничащим с открытым неповиновением: — Мне очень интересно, кто именно выбрал время вторжения имперского флота для того, чтобы отозвать меня с Изерлона. Если крепость, конечно, не падёт, то я надеюсь всё же узнать это. А сейчас мне пора…

Ян повернулся на каблуках и покинул помещение, в котором вынужден был терпеливо выдерживать эти ужасные и бессмысленные дни. Он бы не отказался посмотреть, как искажаются лица следователей после его замечания, но это означало бы провести в этом гнетущем пространстве ещё какое-то время, а этого ему совершенно не хотелось.

Дверь распахнулась, а потом снова закрылась под взглядами девяти пар глаз. На одном лице читалось поражение, другое выражало неловкость, ещё одно всё ещё было белым от гнева.

— Кем этот наглый сопляк себя возомнил? — глухо прорычал кто-то.

Краска отслоилась, обнажив скрытую под ней мерзость.

— Если я правильно помню, это герой, спасший нашу страну, — с сарказмом ответил Хван Руи. — Если бы не этот «наглый сопляк», мы бы уже сдались Империи, или, в лучшем случае, гнили в тюрьме, как политические заключённые. И у нас точно не было бы роскоши коротать часы, играя в следователей. Он наш общий благодетель. И какую же благодарность мы проявили к нему, удерживая его здесь и запугивая целыми днями?

— Но вам не кажется, что это неуважительно — так обращаться к тем, кто выше него?

— Выше? Но действительно ли политики такие впечатляющие существа? Какой вклад мы носим в общественную деятельность? Да, нам доверена обязанность честно собирать и с пользой распределять налоги. Это то, что мы делаем и за что нам платят. И всё. В лучшем случае мы всего лишь паразиты, живущие за счёт общественных механизмов. А если мы выглядим впечатляюще, то это лишь благодаря соответствующей рекламе. Как бы то ни было, вместо того, чтобы спорить об этом… — тут свет, наполняющий глаза Хвана, стал ещё более ироничным. — …нам следовало бы обратить внимание на ещё один пожар, который находится ближе к дому, так как насчёт того, чтобы заняться этим? Как и сказал адмирал Ян, кто-то должен взять на себя ответственность за то, что его отозвали с передовой прямо перед вторжением со стороны Империи? Одно прошение об отставке необходимо. И это, разумеется, должен быть не адмирал.

Все взгляды сошлись на Негропонти. Челюсть председателя комитета обороны задрожала. Идея вызвать Яна в столицу принадлежала не ему. По крайней мере, изначально. Он выполнял волю другого человека. Хотя, конечно, не пассивно.

В головах окружавших Негропонти людей слово «бывший» уже было добавлено к его должности.

Когда Ян вышел наружу, под тихий и яркий солнечный свет, он раскинул руки и глубоко вздохнул, выпуская из лёгких влажный грязный воздух.

— Адмирал Ян!

Слегка дрожащий голос ударил по его барабанным перепонкам и добрался до самых глубин сердца. Ян обернулся, ища взглядом обладательницу этого голоса. Неподалёку под ярким солнцем он увидел стройную фигуру Фредерики, а рядом с ней — адмирала Бьюкока и мичмана Машунго.

— Лейтенант Гринхилл…

«Я наконец-то вновь оказался среди людей », — подумал Ян. Хотя бывали моменты, когда он чувствовал другое, но всё же его место в мире было именно здесь, рядом с ними.

— Простите, что втравил вас во всё это, — произнёс он, сердечно кланяясь Бьюкоку.

— Если вам есть что сказать, — как всегда прямо ответил старый адмирал, — скажите это лейтенанту Гринхилл. Я лишь протянул ей руку помощи.