Валерий Строкин - Робинзоны Белой планеты

Вельт улыбнулся. Губная гармошка резко взвизгнула. Илья заиграл новую мелодию. Вельт прикусил нижнюю губу: «Когда он уснет, я выкраду его долбаную гармошку и сломаю…» Вельт прокусил губу и почувствовал во рту сладковатый вкус крови.

— Все-таки я его убью, — тихо прошептал Вельт, облизывая губы. Он вытерся тыльной стороной руки, с интересом посмотрел на большой палец и часть кисти, вымазанные в красное.

— Приятный цвет и вкус, — он принюхался, — это что-то отличное от химтаблеток. — Запах, — хмыкнул он, переворачиваясь на живот.

— Интересно, как мы пахнем, наверное невыносимо воняем, как выгребные ямы, — Вельт захихикал, — воняем и не чувствуем собственной вони. Привычка, полезная привычка. Привычка подразумевает характер.

Вельт зашмыгал носом, ничего не чувствуя, захихикал громче.

Илья перестал играть:

— Эй, что случилось?

— Ничего не случилось, ты не останавливайся, продолжай, играй.

— Тогда перестань хихикать.

Вельт отвернулся. Через минуту он уснул, и ему снился обильный снегопад, медленно заваливающий его, лежащего в ледяном саркофаге, стоящем посреди красной пустыни. Вельт чувствовал, как снежинки тают, ложась на его лицо. Холодная влага собирается в глазах, стекает по уголкам губ, дрожит в упрямой ямке подбородка. Вельт дрожал, но не от холода, а от смеха, бурлящего внутри, сотрясающего, колотящего тело, потому что в этом гробу не было никакого запаха, а это значит, что не только он, а все и всё пропахло помойкой. Космос — большая помойка, и мы в ней. Смешно, но ничего хорошего…

— Где моя губная гармошка? — Илья резким рывком поднял Вельта на ноги, яростно встряхнул.

— Я сломал её и выбросил, — радостно объявил Вельт.

— Где моя губная гармошка, — Илья принялся трясти Вельта. — Я задушу этого маленького гаденыша, — промелькнула мысль.

— Меня достала твоя музыка! — Закричал Вельт. — Отпусти меня, поц! — Орал он, стуча зубами от встряхивания.

Илья отшвырнул его в сторону. Вельт стукнулся спиной о стенку и медленно сполз на пол. Маленькие глазки испуганно уставились на Илью.

«Эта сволочь хочет меня убить», — подумал Вельт, нащупывая в кармане вибронож, с которым никогда не расставался. Улыбка скривила лицо.

Илья нагнулся и неожиданно отвесил Вельту звонкую пощечину. Вельт с криком откатился в угол бокса.

— Ну и гад же ты, зачем только я с тобой связался, — брезгливо морщась, произнес Илья.

— Вот именно, я не просил тебя об этом, — Вельт перестал улыбаться. Верхняя губа саднила, он почувствовал, как она начала опухать. Облизал языком, чувствуя сладко-соленый вкус. Придерживаясь за стенку, не сводя глаз с напарника, Вельт стал подниматься. В правой руке он сжимал вибронож. Лезвие выскочив, опасно загудело.

— Иди сюда, поц, земляшка. Ты действительно напрасно со мной связался. Я выпущу тебе кишки. Может, твоя будет белой, как эта проклятая планета? Сейчас мы это проверим.

— Отдай нож, — приказал Илья и повелительно протянул руку. Этого мерзкого карлика он не боялся.

— Возьми, попробуй, — Вельт усмехнулся, все еще чувствуя, как горит лицо от пощечины, саднит губа.

— Отдай нож.

— Возьми, рискни, земляшка, — Вельт играл ножом то, пряча, то вновь выбрасывая гудящее, раскаленное лиловое лезвие.

Илья отступил, выжидая момент для атаки. Вельт шагнул вперед.

— Ты достал меня, земляшка, как твоя трахнутая губная гармошка.

— Ладно, забудем, — неохотно пробормотал Илья, не нравилось ему, как опасно поблескивали глазки Вельта.

Марсианин покачал головой.

— Ничего не хочу забывать, — выговорил он, четко разделяя слова.

— Спрячь вибронож, он тебе еще пригодится, — Илья отступал. «Он сейчас ударит, — решил Илья. — Сегодня кто-то умрет, пусть это буду не я. Он же сумасшедший». Илья протянул вперед руки.

Вельт с воинственным криком прыгнул вперед, ловко уворачиваясь от кулака Ильи. Он выбросил руку вперед, втыкая бывшему товарищу нож в грудь. Илья пронзительно закричал, хватая Вельта за плечи. Тот продолжал, пыхтя и остервенело, наносить удар за ударом до тех пор, пока они не упали, пока Илья не перестал кричать и еще долго до тех пор пока…

— Сколько раз я ударил? Как долго? — громко спросил Вельт, устало, отступая от окровавленного трупа, с удивлением рассматривая большую кровавую лужу. — Красная… не белая… — Вельт тихо заскулил, упал на колени, схватил Илью за окровавленную ладонь.

— Илья, — тихо позвал, стер с ладони товарища кровь…

— Илья!!! — закричал Вельт, тряся за руку, приподнимая безжизненную голову с широко раскрытыми, словно удивленными глазами. Голубой огонь потух. Остекленел…

Вельт опустил руки в кровавую лужу, поднял ладони к глазам и долго, растерянно их рассматривал. В глазах метался, рвался изо рта ужас. Ужас одиночества. Наконец он произнес:

— Я не тебя убил, Илья, я себя убил.

Вельт встал, отошел в сторону, уже без страха посмотрел на тело товарища — надо было придумать, что с ним теперь делать.

Вельт попробовал играть, но смог извлечь из гармошки лишь резкие рваные звуки. Мелодия танцующей девушки была убита. Вельт отбросил в сторону бесполезный предмет. Он не ломал гармошку, просто украл и спрятал. Сейчас он мог её смело сломать, но… Её любил Илья, это все, что от него осталось…

Неделю назад, или меньше, или больше?… при выходе из туннеля он заметил тонкий шнурок, к которому оказался привязанным небольшой мешочек с камнями-хамелеонами…

Вельт просунул в мешок обе руки и выхватил большую жменю темно-зеленых камешков. Вельт закрыл глаза…

В бокс вбежал Илья, весело отряхиваясь от налипшего к комбинезону снега.

— Надо было это сделать в тамбуре, — недовольно пробурчал Вельт.

— Какая разница, — Илья отмахнулся, — ведь я мертв.

— Мертв, — согласился Вельт.

Илья сел на корточки в своем углу, хитро посмотрел на напарника:

— А, может, это ты мертв, а я живой?

— Да, я мертвый, — печально согласился Вельт. — Но я не убивал тебя.

— Значит, я сам себя убил?

Зазвучала медленная печальная мелодия — музыка танцующей девушки.

Вельт лег напротив, закрыл глаза и стал слушать, иногда пробуя подпевать глухим, осипшим голосом.

Мелодия резко оборвалась.

Вельт открыл глаза, посмотрел на Илью:

— Почему ты перестал играть?

— Разве тебе нравится, когда я играю?

— Теперь нравится.

— Но я умер, ты убил меня.

— Ты живой, я убил себя, — вздохнул Вельт.

— Скоро ты сойдешь с ума от одиночества. Ты уже сошел, — Илья грустно улыбнулся.

Вельт расхохотался:

— Нет, я дождусь спасателей. Я умею ждать, ты сам научил меня — ждать. Я марсианин, а не поц земляшка.

— Тогда тебя ждет колония на Титане, ты знаешь, что бывает за убийство?