Генри - Приключения Пита Мэнкса

Я не мог попросить Лхару пойти со мной. Я чувствовал, что холод окружающих гор немедленно убьет ее.

— Я сумел добраться сюда, — сказал я. — Так что сумею и уйти.

— Я буду ждать, — ответил Лхара и не двигалась, пока я не проскользнул между стволами дерева, напоминающего баньян, к свету.

Это был дневной свет, и серебристое мерцание наверху было достаточно ярким. Я направился к ближайшей стене тумана…

Лхара оказалась права. Всякий раз, как я входил в этот туман, то оказывался совершенно ослепленным. Я шел вперед шаг за шагом, оглядываясь на остающиеся на снегу позади следы, и старался идти по прямой. И все же опять оказался в долине…

Я сделал не меньше дюжины попыток. В ровной серости тумана не было никаких ориентиров. Наткнуться на эту долину можно только случайно — или быть вызванным при помощи гипноза, как индейских девушек.

Я понял, что попал в ловушку, и, наконец, вернулся к Лхаре. С тех пор, как я ушел, она ни на дюйм не стронулась с места.

— Лхара, — сказал я, — Лхара, разве вы не можете мне помочь?

Белая чаша цветка была неподвижна, но реснички робота подавали быстрые сигналы. Наконец, Лхара сказала:

— Возможно. Если индукция и дедукция не потерпят неудачу, мой робот найдет для тебя такую возможность. Другой может управлять твоим разумом. Но у меня тоже есть некоторые способности. Если я дам тебе силу, снабжу экстрасенсорным щитом против вторжения извне, ты сможешь противостоять Другому. Но ты не сумеешь убить его, если он не будет в своей природной форме. Значит, сначала должны быть убиты индейские девушки.

— Убиты?

Мне стало страшно при одной только мысли об убийстве простых бедных туземок.

— Они, практически, и так уже не живут. Теперь они — часть Другого, и никогда не смогут вернуться к прежней жизни.

— Но если я их убью… Чем это поможет мне? — спросил я.

И снова Лхара посоветовалась с роботом.

— Другой лишится их тел. Когда у него не станет убежища, ему придется вернуться в собственную форму. И тогда его можно будет убить.

Лхара вдруг стала раскачиваться и кланяться.

— Я подумала, — сказала она, — что Другой должен умереть. Он злой, безжалостный эгоист, каким только может быть живое существо. До сих пор я не понимала этого. Но мне помогло наблюдение за ходом твоих мыслей. И робот говорит мне, что если я тебе не помогу, то Другой будет продолжать вторгаться в твой мир. И тогда будет нарушен ход времен… Я не совсем понимаю это, но мой робот не ошибается. Другой должен умереть…

Она вышла из дерева — хижины, сфера заскользила за ней. Я пошел следом. Все втроем мы двинулись по синему мху, ведомые роботом, и вскоре пришли туда, где сидели на корточках шесть девушек — индианок. Они так и не сдвинулись с места с тех пор, как я оставил их.

— Другого здесь нет, — сказала Лхара.

Робот остановил меня, а Лхара направилась к девушкам. Она остановилась возле них, лепестки ее задрожали и начали распускаться. И изнутри этого громадного цветка внезапно струей забил фонтан белой пыли. Споры или пыльца наполнили белизной воздух.

Робот начал отталкивать меня назад, но я и сам уже почуял опасность…

Пыльца, казалось, была притянута к индианкам и туманов закружилась вокруг них, потом осела на их бронзовых телах, лицах и конечностях. Она покрыла их, точно пеленой, пока они не превратились в шесть статуй, белах на синем мхе, как ледяные статуи.

Лепестки Лхары поднялись и снова закрылись, и она направилась ко мне.

— Теперь у другого нет убежища, — сказала она. — Я убила девушек.

Я облизнул пересохшие губы.

— Они мертвы?

— Теперь нет подобие жизни, которое еще теплилось в них. Другой не сможет снова использовать их.

Лхара наклонилась ко мне. Ее холодное щупальце коснулось моего лба, а другое нажало на грудь чуть выше сердца.

— Я даю тебе свою силу, — сказала Лхара. — Она будет тебе щитом и защитой. А остальное должен сделать ты сам.

В меня начал вливаться поток силы. Я погрузился в его прохладные глубины, спокойные и бесстрастные. Что-то входило в мое тело, в мой ум и душу, смывая страхи, укрепляя решимость.

Сила Лхары была теперь моей!

Выполнив работу, щупальца отпустили меня. Реснички робота затрепетали, и Лхара сказала:

— Тебе нужно идти туда. Видишь тот храм?

Я увидел его. Вдалеке, полускрытое в тумане, виднелось красное здание, не разрушенное, как остальные, а вроде бы целое.

— Там ты найдешь Другого. Убей последнюю девушку, а затем убей Другого.

Теперь я не сомневался в своей способности сделать это. Новая сила, казалось, сама подхватила меня и повлекла по мху. Я лишь оглянулся и увидел Лхару и ее робота, стоящих неподвижно и наблюдающих за мной.

Храм стало расти по мере того, как я подходил. Он был выстроен из того же красного камня, как все разрушенные постройки, какие я видел здесь. Эрозия сглаживала его острые углы, пока не осталось ничего, кроме округлого, гладкого монолита двадцать футов высотой, похожего на винтовочный патрон.

В темно — красной стене зиял дверной проем. Я на мгновение остановился на пороге. Внутри, в полумраке, шевелились какие-то тени. Я шагнул вперед и очутился в высоком, узком помещении, потолок которого скрывался во мраке. Стены были покрыты резьбой, которую я не мог подробно рассмотреть, но у меня сложилось чувство, что там были изображены какие-то нечеловеческие существа.

Было довольно темно, но я увидел индианку, Миранду Валле. Ее глаза были обращены ко мне, и даже через броню защиты Лхары я ощутил их ужасную силу.

Конечно, в девушке была не человеческая жизнь.

— Уничтожь ее! — завопил голос у меня в голове. — Убей ее! Быстро!

Но пока я колебался, на меня словно упала завеса тьмы, принеся в мой мозг космический холод. Все мои чувства содрогнулись от этого нападения. Ослепший, оглохший, испытывая ужасное головокружение, я в отчаянии обратился к силе, которую дала мне Лхара. А затем потерял сознание…

Очнувшись, я увидел, что из дула пистолета в моей руке курится легкий дымок. У моих ног лежала мертвая индианка. Пуля попала ей в голову и вышибла из мозгов ужасного обитателя.

Мои глаза устремились к дальней стене. Там был сводчатый проход. Я шагнул в него и внезапно оказался в кромешной тьме. Но я был здесь не один!

Сила Другого ударила меня, как дубиной. У меня нет слов, чтобы рассказать, что я испытал при этом. Помню только: мой ум и мою душу тянуло вниз, в черную пропасть, где не было ни воли, ни сознания. Это было другое измерение разума, где все мои чувства оказывались изменены…

Там не существовало ничего, кроме абсолютной тьмы, лишенной пространства и времени. Я не видел, но вдруг ощутил Другого. Это был чистый разум, лишенный плоти. Он был живой, и у него была сила — богоподобная сила.