Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

— Нет. — Сначала ее голос был слишком слабым, чтобы его можно было услышать. — Я имею в виду… дай мне побыть одной еще некоторое время.

Она сжала его руку.

— Но ради всего святого, Флэндри, не произноси больше злых шуток. Я действительно рада, что ты пришел, Доминик. Ты чуткий, ты все понимаешь.

«Я» — в нем все ликовало.

Так они простояли с минуту, держа друг друга за руки, прежде чем она как-то неуверенно засмеялась и сказала:

— Ситуация повторяется, Доминик. Поговорим о деле.

«Ты достаточно храбра, потому что живешь со всеми своими печалями, — подумал он, — но при этом еще сильна и мудра, чтобы повернуться спиной к этим печалям при первой возможности, и даже пытаешься совладать с нашим общим врагом — космосом».

Ему необходимо было закурить одну из немногих оставшихся у него сигарет, но он не мог себе позволить разомкнуть рукопожатие, чтобы дотянуться до пачки с сигаретами, — она могла вдруг уйти.

— Хорошо, — сказал он, испытывая отвращение к самому себе, — я думаю, мы сможем продолжить наш путь послезавтра. Они собрали Молнию, Ударяющую в Дом, для меня после того, как ты ушла.

Каждое из существ хиша в разное время объединялось с теми, кто был в Открывателе Пещер; кроме всего прочего, это делалось для того, чтобы хиш усвоил некоторые слова на пиджине.

— Мы обсудили сложившееся положение. Теперь уже потребуется больше времени для того, чтобы вернуться, чем для того, чтобы закончить путешествие, и, кроме того, неполные создания, несмотря ни на что, могли бы выполнять некоторую рутинную работу.

Ребята хорошо себя показали там, на тропе. Мы непременно запомним сегодняшний урок и будем избегать мест, где лесных бродяг нельзя обнаружить с воздуха. Поэтому я чувствую, что мы можем благополучно закончить путешествие.

— Я сомневаюсь, что нас еще раз осмелятся потревожить, — сказала Кэтрин с вернувшейся уверенностью в голосе. — Новости уже распространяются по округе.

— Теперь о той руке, которую мы захватили в плен, — сказал Флэндри.

— Да? Почему бы не отпустить бедное животное на волю?

— Потому что… хорошо, Молния не очень рад, что у нас есть возможность только для одного полного создания. Теперь возникает такая работа, как спуск тяжестей по крутым склонам гор, а это гораздо проще и безопаснее сделают по крайней мере два хиша, учитывая, что рука каждого хиша — основное орудие труда. Более того, у нас только один криппо теперь может быть наверху, производить разведку. Другой должен постоянно быть третьим членом хиша, чтобы направлять таким образом неполные создания и принимать необходимые решения, пока мы находимся в этой весьма непростой горной стране. Одна пара глаз наверху — это чертовски мало.

— Правильно.

Она кивнула, и ему показалось, что он услышал шелест ее волос, которые она успела отрастить подлиннее.

— Я раньше об этом не думала, была слишком расстроена, но думаю, что ты прав.

Ее пальцы крепче сжали его ладонь.

— Доминик! Ты ведь не планируешь использовать пленника?

— Почему нет? Похоже, что Молнии понравилась эта идея. Время от времени, как он говорит, это делали раньше.

— В случаях неизбежной опасности. Но… как же быть с конфликтом, с жестокостью…

— Послушай, у меня была возможность хорошенько обдумать варианты, — сказал он ей. — Следи за фактами и моей логикой. Мы заставим руку пойти на соединение с ногой и криппо, которые принадлежат Открывателю Пещер — наиболее сильному, искушенному созданию, которое у нас было. Под дулом рука согласится. Кстати, он должен пить кровь, или же он начнет страдать, не так ли? Один вооруженный человек, сопровождающий хиша, предотвратит возможные разногласия. Однако два существа против одного должны так или иначе победить. Мы сделаем их союз непрерывным, или почти непрерывным, на все время нашего путешествия. Таким образом, влияние наследственности Гремящего Камня будет быстро овладевать этой рукой и глубоко проникнет в нее. Я смею утверждать, что новая личность будет возмущена и даже враждебна поначалу, но хиш должен будет сотрудничать с нами, даже против своей воли.

— Да, но…

— Мы нуждаемся еще в одном хише, Кэтрин! Я не предлагаю рабства новой руке. Рука не будет поглощена. Она будет давать и получать, будет обучаться тому, что потом сможет унести домой своему объединению — может быть, предложение о дружбе или об установлении регулярных связей — и подарки, после того, как мы освободим ее здесь на нашем обратном пути в Гремящий Камень.

Она некоторое время молчала, пока не сказала:

— Дерзкий, но славный, да, вот какой ты. Ты в большей степени рыцарь, чем кто-либо, кто ставит слово «Сэр» перед своим именем, Доминик.

— О, Кэтрин!

И он вдруг обнаружил, что обнимает ее и целует и она целует его, и ночь осветилась фейерверками и возликовала трубными звуками, и была она непрерывным праздником и священнодействием.

— Я люблю тебя, Кэтрин. Боже мой, я люблю тебя!

Она высвободилась из его объятий и отшатнулась:

— Нет… пожалуйста, пожалуйста, замолчи. Пожалуйста, остановись. Я не понимаю, что на меня нашло…

— Но я люблю тебя! — закричал он.

— Доминик, нет. Мы были рядом слишком долго во время этого сумасшедшего путешествия. Ты мне нравишься больше, чем я поначалу думала. Но я жена Хага.

Он уронил руки и застыл, как истукан, там, где стоял, и ему казалось, что его душа выходит из него, как вытекает кровь из смертельно раненного человека.

— Кэтрин, — сказал он, — для тебя я присоединюсь к восстанию.

— Ради меня? — она подошла ближе, достаточно близко, чтобы положить руки на его плечи. То ли плача, то ли смеясь, она сказала ему:

— Ты даже не можешь вообразить себе, как я рада.

Он стоял, вдыхая ее аромат, но со сжатыми кулаками, и ответил:

— Не ради тебя. Для того, чтобы ты была со мной.

— Что? — прошептала она и снова отшатнулась от него.

— Ты назвала меня рыцарем. Неверно. Я не буду играть роль завистливого, отвергнутого ухажера, являющегося отныне, присно и во веки другом семьи. Это совершенно не в моем духе. Я хочу быть твоим мужем, мужем в полном смысле этого слова.

Ветер дул, река все также текла мимо.

— Отлично, — сказал Флэндри тени Кэтрин. — Тогда до того момента, пока мы достигнем Порта Фредериксен. Не более. Ему знать об этом будет необязательно. Я буду служить его делу и жить воспоминаниями.

Она села на камень и заплакала. Когда он попытался успокоить ее, она оттолкнула его, не очень резко, но и вовсе не застенчивым жестом. Он отошел в сторону на несколько метров и выкурил подряд три сигареты, прикуривая следующую прямо от бычка предыдущей.

Наконец она сказала:

— Я поняла, о чем ты думаешь, Доминик. Если был Снелунд, то почему не можешь быть ты? Но разве ты не видишь разницу? Начать хотя бы с того, что ты действительно очень мне нравишься.