Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

Он должен был говорить с хишем по тщательно разработанному плану, излагая события правдиво, как этого требовала ситуация. Но вскоре Флэндри обнаружил, что это не только необязательно, но и нежелательно.

Горе был значительно менее умен и восприимчив к новым знаниям, чем Открыватель Пещер. Для этого хиша люди были сверхъестественными созданиями. Флэндри, который явно был их предводителем и, кроме того, повивальной бабкой и учителем, пробудившим сознание хиша, воспринимался им совершенно очевидно, как водоворот, вихрь судьбы.

Искаженные воспоминания о том, что он и Кэтрин связывали с Открывателем Пещер, заставляли теперь Флэндри думать о конфликте между Силами.

Мозг руки, более развитый из всех трех существ хиша, внес определенные черты своего менталитета в личность Горя. Его окончательное подозрение по отношению к другим существам хиша было целенаправленно, но не окончательно успокоено усилиями Флэндри.

Когда они достигли подножья гор, Горе был полностью в его власти. Под влиянием ноги и криппо дидонианин уже начал заглядывать в будущее в поисках новых приключений.

Как Флэндри мог воспользоваться своей властью над дидонианином, как он мог использовать этот послушный инструмент, если он вообще мог его использовать, Флэндри не в состоянии был предсказать. Это зависело от ситуации, которая сложилась бы к концу путешествия.

Однажды Кэтрин пригласила Флэндри прогуляться где-нибудь в стороне от остальных.

Влажное тепло и густые джунгли скрыли их.

Идти было легко, и вскоре высокие фигуры дидониан исчезли из вида.

Но проснулась плоть.

Он и она стояли в зарослях тростника, полностью отгороженные от внешнего мира, и смотрели друг на друга.

— Почему мы с тобой больше не говорим наедине, Доминик? — спросила она его. Ее взгляд был мрачен, и она взяла его руки в свои ладони.

Он пожал плечами:

— Слишком много дел.

— Я думаю, что настоящая причина гораздо серьезнее. Мы не осмеливались. Каждый раз, когда я вижу тебя, я думаю о… — после секундной заминки она продолжала, — ты последний человек после Хага, которого я хотела бы когда-нибудь обидеть.

— После Хага.

— Ты возвращаешь мне его. Никакой бог не смог бы сделать ничего более замечательного.

— Из твоих слов, по всей видимости, — сказал он с вызовом, — я могу сделать вывод, что ты не изменила своего отношения ко мне.

— Нет. Ты почти заставил меня желать того, что я бы могла пожелать. Но ты не представляешь, как я расстроена. Я надеюсь, искренне надеюсь, что ты найдешь ту женщину, которая тебе подойдет.

— Я уже сделал это, — сказал он.

Она вздрогнула и поморщилась от боли. Он обнаружил, что чуть не раздавил ее руки, и перестал их сжимать.

— Кэтрин, дорогая, мы приближаемся к дому, но мое предложение остается в силе. Если мы будем вместе — отсюда и до Порта Фредериксен, — то я присоединюсь к революции.

— Это недостойно тебя, — сказала она, побледнев.

— Я знаю, — огрызнулся он. — Абсолютная измена. Ради тебя я продам свою душу. Она и так принадлежит тебе.

— Как ты мог произнести «измена»? — вскричала она, будто он ударил ее.

— Запросто. Измена, измена, измена. Ты слышишь? Революция хуже, чем зло, она — тупость. Ты…

Она рванулась, как раненая лань, и исчезла.

Он стоял в одиночестве до тех пор, пока ночь полностью не окутала его.

«Ну [32] У автора: «Nu». , Флэндри, — наконец подумал он, — так что же заставило тебя предположить, что космос создан специально для твоего благополучия?»

После этого случая Кэтрин не старалась избегать его. Это было невозможно в сложившихся обстоятельствах, и это не входило в ее желания. Напротив, она часто сдержанно улыбалась ему, и это вызывало в нем волнение. А когда им случалось разговаривать, голос ее звучал дружелюбно.

Он отвечал ей тем же. Однако с той поры они старались не терять из вида своих спутников.

И тех это вполне устраивало. При каждом мало-мальски удобном случае они бросались очертя голову выполнять каждое ее пожелание.

Без сомнения, она искренне сожалела о том, что ей пришлось обидеть Флэндри; но она ничего не могла поделать с тем, что в ней поднималась радость с каждым пройденным в западном направлении километром и рождала в ней смех, доброту, снисходительность и чуткое внимание к окружающим.

Хейвлоку было нетрудно заставить ее рассказать, ни о чем не подозревая, все, что она знала об эйнианской базе.

— Черт побери, мне неприятно использовать ее таким образом! — сказал он, в очередной раз без свидетелей докладывая своему командиру о проделанной работе.

— Ты делаешь это ради ее же будущего благополучия, — ответил Флэндри.

— Для того чтобы освободить ее от бесконечной жестокости и издевательств в прошлом.

— И в будущем тоже. Да. Однако… Том, мы всего-навсего собираем информацию. Придется ли нам сделать что-то еще, полностью зависит от того, как будут складываться обстоятельства, когда мы доберемся до цели. Я уже говорил тебе, что не буду стремиться к доблестным, но бессмысленным поступкам. Мы вполне могли бы спокойно согласиться на интернирование.

— Однако, если мы не пойдем на это…

— Тогда мы постараемся побыстрее прекратить безумие, сумев при этом спасти жизни немногим, в том числе и Кэтрин.

Флэндри похлопал по спине младшего лейтенанта.

— Расслабься, сынок. Все это — одни слова. Я должен был бы выражаться более аккуратно и не допускать, чтобы меня неправильно поняли. Тем не менее расслабься, умерь свой пыл, сынок. Помни девушку, которая ждет тебя на Земле.

Хейвлок криво ухмыльнулся и ушел прочь, сутулясь. Флэндри немного постоял в одиночестве.

«А вот у меня никогда не будет любимой девушки, — горестно размышлял он, — если только Хаг Маккормак не пожелает попасть под луч бластера. Может, тогда…

Смогу ли я как-нибудь организовать это — так, чтобы она никогда не узнала, что я приложил к этому руку?

Смогу ли? Сон наяву, пустая блажь, конечно. Но если предположить, что такая возможность вдруг появится… смогу ли я?

Если честно, то я не могу ответить на этот вопрос».

Так же, как и побережье Тихого океана на Американском континенте (на Земле, на матушке-Земле), западная оконечность Барки была вся покрыта складками гор, которые резко обрывались в океан.

Когда Кэтрин увидела сияние больших вод, она вскарабкалась на самое высокое дерево, которое было поблизости.

От ее крика с деревьев посыпалась листва.

— Бирза-Хэд! Это может быть только он, это мыс! Мы менее чем в пятидесяти километрах к югу от Порта Фредериксен!

Она радостная спустилась вниз.

А Доминик Флэндри сказал только:

— Дальше я пойду один.

— Что?

— Полечу в одном из космических скафандров. Во-первых, мы должны разбить свой лагерь в каком-нибудь приятном и легко обнаруживаемом месте. После этого я запрошу базу о том, смогут ли они одолжить нам какой-либо самолет. Так будет гораздо быстрее, чем пешком.