Бернар Вербер - Звездная бабочка [litres]

– Право узнать конечное место назначения я оставляю за последним поколением «Звездной Бабочки». Только наши потомки смогут воспользоваться картой, если будут того достойны.

Она передразнила его.

– А как ты узнаешь, «достойны» они или нет?

– Я придумал легкий тест на сообразительность. Простенькую загадку. Только пройдя этот тест, они смогут отыскать сейф и карту с точными координатами. Тест представляет собой комбинацию из нескольких букв. Она-то и служит ключом к сейфу.

– А что такое «простенькая» загадка?

– Я написал ее на приборной доске, для верности, чтобы никто не забыл.

В самом деле, он указал на мониторы – над ними виднелись три фразы, которые шкипер прочла вслух, не веря своим глазам.

– Черт побери, еще одна астрономическая загадка. Ну и ну! И где же находится этот пресловутый сейф?

– Недалеко. Даже совсем близко. Фактически у тебя перед глазами.

Он показал подбородком на руль. Взгляд молодой женщины переместился в указанном направлении и остановился на металлической бляшке с изображением бабочки на фоне трех звезд и девиза: «ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА – БЕГСТВО».

– Ты хочешь сказать, что он «внутри» руля?

Ив Крамер закивал головой.

– Точный курс – внутри руля. А точнее, в его полой оси.

Элизабет Мэлори стала дергать за металлическую бляшку, словно собиралась оторвать ее ногтями. Но тщетно.

– Я велел смастерить этот сейфик из самого прочного металла. Из сплава стали, титана и керамики. Его не вскрыть даже газовым резаком. А на случай, если какой-нибудь умник все же изловчится вскрыть электронный замок, я встроил в сейф сложный механизм саморазрушения.

– Тогда пиши пропало. Весь проект «Последняя Надежда» летит к чертовой матери. Значит, все наши планы могут разрушиться из-за какой-то ерунды.

– По мне, так уж лучше пусть все летит к чертовой матери, только бы не дать глупцам совершить те же ошибки где бы там ни было. Если все будет как прежде или хуже того, лучше бросить эту затею.

– Выходит, чтобы узнать, будут ли последние пассажиры «Звездной Бабочки» лучше нас или наших предков, надо отгадать твою загадку?

Лицо у Ива засветилось радостью, как у малыша, придумавшего забавную шутку.

Элизабет пожала плечами.

– А что, если ты ошибся, и эта твоя планета на поверку окажется враждебной?

– На первый взгляд, в этой Солнечной системе есть по крайней мере пять теплых планет. И если все они окажутся непригодными для жизни, что ж, нашим потомкам понадобятся еще 1000 лет и 50 поколений, чтобы добраться до следующей ближайшей Солнечной системы. Подумаешь, еще одно тысячелетие.

Молодая женщина не оценила шутку.

Она следила за шкалой: одна цифра на ней неуклонно увеличивалась.

Они неотрывно следили за космическим горизонтом, где сверкали три огонька, на которые они держали курс.

– Мы не увидим посадку, – прошептал он.

– Мы – нет, а наши потомки – возможно.

Он расценил ее слова как намек. И подошел к ней.

– Они еще должны родиться…

Он приблизился еще на шаг.

– Ведь ты меня совсем простила, правда? – спросил он.

– Нет, не совсем, а только на 75 процентов. Когда мои тазобедренные кости перестанут напоминать о себе по ночам, я прощу тебя совсем.

– А что мне нужно сделать, чтобы подняться с 75 до 76 процентов?

– Удивлять меня. Все время чем-то поражать. Я могу все простить, кроме одного: скуки.

Ив подошел еще ближе – их губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Он наклонился. Она едва заметно отступила. Он остановился, заглянув в самую глубину ее глаз. Теперь она чуть приблизилась к нему. Он снова потянулся к ней – она уже не отступила.

Она приняла его поцелуй, и он длился несколько минут, к огорчению Домино, который что было сил хватал изобретателя зубами за пятку.

Быстрее! Сильнее!

Все дальше и дальше!

Сидя в одиночестве за рулем, внутри которого хранилась тайна конечной цели их полета, Элизабет Мэлори что-то нескладно напевала звездам.

Ее сверхчувствительные бирюзовые глаза научились различать блики, беспрерывно озаряющие величественную панораму космоса. Все, что прежде было для нее не более чем светящимися точками в небе, называющимися звездами, теперь превратилось в некое подобие джунглей со своими опасностями и преимуществами: галактиками, группами галактик, звездными и газовыми облаками, группами звезд, метеоритами, сверхновыми, космическими струнами, а также черными и белыми дырами…

Эти две космические аномалии не были видны невооруженным глазом – их можно было распознать только с помощью небольшого радиотелескопа, находившегося на борту «Звездной Бабочки».

Даже магнитные поля и солнечные ветры уже не были в диковинку для нашей покорительницы теперь уже космического океана.

Туманности образовывали целые скульптуры из переливающейся разными цветами космической пыли.

А в далекой глубине космоса проглядывала непрерывная линия галактики, видимой сбоку.

Элизабет Мэлори следила за фотометрами, измеряющими силу звездных ветров, надувавших два громадных треугольных паруса. Поскольку ветры то и дело менялись, ей приходилось постоянно управлять парусами и крепить втугую снасти с помощью электросервоприводов с дистанционным управлением.

Прямо перед нею всегда был руль с эмблемой в виде бабочки и жутким девизом: «ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА – БЕГСТВО».

А над рядами клавиатур красовалась надпись, заключавшая в себе как будто легкую загадку, которую она пока еще не отгадала:

Сумерки?

Южная звезда?

Отблеск Солнца?

Нет, здесь определенно есть подвох. Она подумала – Ив мальчишка. Неловкий, несобранный мальчишка, хоть и с довольно оригинальным воображением: ведь смог же он смастерить такую огромную игрушку и запихнуть в нее целых 144 тысячи душ.

А еще есть эти самые 144 тысячи душ, притом довольно глупых: ведь пошли же они за этим незрелым мальчишкой. И среди них – она.

Шкипер в одиночестве рассмеялась, заметив, к своему удивлению, что ее смех вдруг стал поразительно похож на хохот Макнамары.

Впрочем, смех на манер Макнамары был своего рода гимнастическим упражнением: он не только укреплял грудную клетку и горло, но и благотворно сказывался на всем организме.

В это мгновение на мониторе вспыхнул тревожный сигнал: справа по курсу к ним приближался астероид.

Элизабет тотчас же повернула руль, меняя курс космического корабля, – он маневрировал очень медленно и постепенно, так, что никто из пассажиров даже не заметил, что они изменили направление. Но она знала – впрочем, то была ее основная обязанность как рулевой, – как нужно уклоняться от астероидов. Когда-то она точно так же умела обходить айсберги, китов и рифы.