Генри Олди - Сын Ветра [litres]

Трудно, подумал Тумидус. Им трудно, но и мне нелегко.

– Динамику марионетки чередуют с покоем, – два ученика вздрагивали, слыша бормотание маэстро. Пьеро боялся за учителя, а у Лючано Борготты хватало воспоминаний, чтобы вздрогнуть при этих словах. – Нельзя приводить в одновременное движение все ее сочленения. Кукловод нуждается в развитом чувстве опоры…

Опора, подумал Тумидус. Где ты, опора?

Сознание расслоилось, а слоистое восприятие мира всегда давалось ему болезненно – ещё со времён десантного училища. Он был во дворе Папиного дома – сидел на крыльце, подобрав под себя ноги. Он был в кукольном театре – следил за маэстро и Папой, мучающимся в непривычной для антиса роли марионетки. Временами он проваливался под шелуху – в те краткие моменты, когда у Папы что-то начинало получаться. Тогда и для Тумидуса начинались метаморфозы – нити, какими их видел маэстро, вибрировали, вибрация рождала смутные образы, но конкретика ускользала из рук, и сквозное действие поворачивало вспять.

Спектакль шёл к кульминации – или к провалу.

– К ней нельзя.

– Это ты мне ?!

Рык генерала мог снести крепостную стену – одним лишь акустическим ударом. Провал операции. Исчезновение Натху. Вызов во дворец махараджи. Визит к кузнечику. Слетевшая с катушек Мирра. Удивительно, что Бхимасена сорвался только сейчас.

– Прочь с дороги!

Начальник караула в чине наиб-субедара побледнел, но с места не сдвинулся. Он продолжал загораживать генералу путь.

– К ней нельзя. У неё съём.

– Что?!!

– Съём энергии. Избыточной.

– И что?!

– Доктор Шукла запретил.

– Что запретил?! Снимать избыток энергии?!

– Входить во время процедуры.

– Где этот Шукла?!

– С ней, в процедурной. И доктор Пурохит с ним.

– Веди!

– Не могу, ваше превосходительство.

– Веди!

– Доктор Шукла запретил. И доктор Пурохит тоже.

– Это приказ!!!

К счастью, Бхимасена был без оружия. Окажись под рукой лучевик – сжёг бы начкара на месте. Ярость требовала выхода. На лице генерала ясно отразилось намерение разорвать мерзавца на части – и начальник караула сдался.

– Под вашу ответственность. Прошу за мной, ваше превосходительство.

– Тут всё под моей ответственностью!

– Сюда, пожалуйста.

Пыхтя, начкар распахнул тяжелую бронедверь из термостойкого композита. С торца дверь напоминала слоёный пирог. Оттолкнув наиб-субедара, Бхимасена шагнул внутрь. Дверь за ним мягко захлопнулась. Щёлкнули замки́: один, второй, третий.

– Простите меня, ваше превосходительство, – голос начальника караула звучал из акуст-линзы внутренней связи. – Я не могу рисковать. Госпожа Джутхани и так не в себе. Если ей станет хуже… Готов понести наказание.

– Открой, ублюдок!

Кулаки замолотили в бронедверь.

– Открывай немедленно!

Начкар не отзывался. Дверь под напором Бхимасены даже не содрогнулась.

– Я приказываю!

Наконец генерал выдохся, осознав тщету своих усилий. Обвёл место заточения взглядом: что делать? Глаза налились кровью, все виделось в красном тумане. Искать другой выход? Разнести здесь всё вдребезги? Вид генерала не сулил ничего хорошего, и молодой человек в вышитом сюртуке, минутой раньше забившийся в угол комнаты, с мольбой выставил перед собой руки:

– Умоляю, шри Бхимасена! Не надо!

Искусственный сапфир на тюрбане щёголя сверкнул набухшей слезой.

Генерал моргнул. Моргнул ещё раз. Мотнул головой, словно отгоняя слепня или дурной сон.

– Камал? Ты?

– Я!

– Что ты здесь делаешь?

– Они меня тоже не пустили!

– Кто?!

– Шукла с Пурохитом. Сиди, говорят, тут…

Проклятье! Жалкие докторишки с подлецом-начкаром! Вы поставили меня, генерала, на одну доску с сопляком-Камалем? Бхимасена был готов рвать дверь зубами. Но жгучая щёлочь стыда погасила волну ярости, как пена из огнетушителя гасит пламя. Позор! Ты потерял лицо. И перед кем? Перед начальником караула, который выполнял свой долг!

– Они сказали: смотри отсюда, – тараторил Камал. Он видел, что опасный сосед угомонился, и спешил закрепить успех. – Там камеры. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь согласия, Камал Тхакур кинулся к пульту системы видеонаблюдения, вызвал голосферу и размашистым движением рук растянул её на всю стену наподобие смотрового окна.

Мирра Джутхани сидела на коврике для медитаций. Отрешённое лицо, руки-тряпки. Ладони безвольно покоились на контактных пластинах съёмного устройства. Панель горела четырьмя рядами зелёных индикаторов. Мигал алый огонёк переполнения: тревога! Двое охранников торопливо вставляли в последнее приёмное гнездо пятый аккумулятор.

– Они с ума сошли?! Решили её досуха высосать?!

– Доктор Шукла… он сказал…

– Что он сказал?!

Всем телом Бхимасена развернулся к Камалю.

– Он говорил, – Камаль отшатнулся, – что-то насчёт транквилизаторов. Циклы возбуждения-торможения… Я не специалист! Спросите у него!

Генерал вновь прилип к смотровому фальш-окну, вслепую нашаривая сенсор включения переговорного устройства. Вокруг него расцветали грозди дополнительных голосфер, моргали индикаторы, возникали и схлопывались акуст-линзы. Бхимасена ничего не замечал: он был поглощён происходящим в окне.

Охранники наконец вставили аккумулятор в гнездо. Панель откликнулась новой цепочкой зелёных огоньков. Вот она сравнялась с предыдущими четырьмя, вспыхнул алый аларм…

– Они её убьют!

Аларм погас. Медленно, как во сне, Мирра Джутхани начала заваливаться набок. Охранники не дали ей упасть: подхватили, отнесли на кушетку, бережно уложили. Бхимасена разглядел нашлёпки дистанционных датчиков на плечах и шее женщины. Всё-таки они контролировали её состояние. Есть надежда, что Шукла с Пурохитом не сошли с ума и не угробили мать Натху.

Что они затеяли?!

– Припадаю к вашим стопам, ваше превосходительство, – ожила над головой акуст-линза. – Сеанс окончен, я отпираю дверь. Готов понести наказание.

Прежде, чем выйти, Бхимасена сделал десять глубоких вдохов и выдохов. Он в порядке. В полном порядке. Он спокоен. Он совершенно спокоен, вашу мать!

– Всё хорошо, наиб-субедар. Вы действовали по уставу. Или по инструкции, не важно. Сообщите мне ваше имя и фамилию. А также фамилию и звание вашего непосредственного начальника.

Молодой начкар побледнел сильнее, чем тогда, когда генерал намеревался разорвать его на куски. Тем не менее, голос его был сух и твёрд:

– Наиб-субедар Викрам Баччан. Мой непосредственный начальник – субедар-майор Гупта.

– Я настоятельно попрошу субедар-майора Гупту вынести вам благодарность от лица службы. Да, вы не ослышались: благодарность. Спасибо, что удержали меня. Теперь отведите моё превосходительство в процедурную.