Генри Олди - Сын Ветра [litres]

– Государственная измена.

– Хорошее дело, – кивнул киноид. – Пойдём на колбасу, все трое.

Паук щёлкнул его по уху:

– А ты молчи. Тебя здесь нет.

– Нет, – согласился киноид. – Ты не щёлкай, ты чеши.

Паук наклонился к модификанту, указал на Тирана:

– Чем от него пахнет?

– Охотой, – киноид шумно принюхался. – Он идёт по кровяному следу. Кажется, у него крышу снесло. Точно, снесло, мамой клянусь.

– Ты дашь мне коммуникатор? – перебил их Тиран. – Ты, бог связи? Ты, у кого взысканий больше, чем правительственных наград! Или я зря пришёл?

– Зачем он тебе?

– Мир буду спасать. А может, не мир, а мальчика.

– Сколько лет мальчику?

– Четыре. А может, семь. Черт его знает, сколько, трудно сказать.

– А жопу свою спасать будешь?

– Буду. В третью очередь.

– Правда, – вмешался киноид. – Паук, он не врёт. Дерьма не чую, нет.

– В третью очередь, – повторил Паук. На его бритом черепе выступили капельки пота, глаза сузились, превратились в щёлочки. – А скажи-ка мне, начальник… Зачем к тебе бабу-телепатку приставили? Скажешь правду, дам машинку.

Тиран улыбнулся:

– Т-телохранитель. Ты про жопу спрашивал, а она спец по головам. Бережёт мою голову, чтобы враг не залез.

– Какой тут враг? Откуда?

– Мало ли? Вдруг Скорпион приползёт?

Киноид заскулил. Паук замолчал.

– На тебе Скорпион висит? – после долгой паузы спросил он. – За какие грехи?

Всё, подумал Тиран. Назад дороги нет.

– Сякко обвиняет меня в гибели доктора Ван Фрассен. Не думаю, что вы знакомы.

– Не думает он, – со странной дрожью в голосе буркнул Паук. – Он, значит, не думает. Его, значит, обвиняют. За дело или как?

Тиран наклонился вперёд:

– Что ты знаешь про Шадруван? Про Саркофаг?

– Про Шадруван, начальник, я знаю всё. Вплоть до бомбардировки не скажу, кем.

– Меня здесь нет, – напомнил киноид.

– Я пытался остановить бомбардировку, – Тиран сел на пол, напротив койки, скрестил ноги. Колени сразу заныли. – Пытался организовать эвакуацию. Ничего не получилось. И да, это я послал доктора Ван Фрассен на Шадруван. Проклятье! Я послал туда всю экспедицию, в полном составе! Почему они казнят меня только за Регину? Скорпион? Слали бы уже дюжину, что ли?!

– Тихо, – велел Паук.

Сыграв на сенсорах замысловатую мелодию, он протянул Тирану коммуникатор, который держал в руке:

– Вот. Чистый. С гипером.

– Кому ты звонил? – заинтересовался киноид. – Кому, Паучище?

– Не твоё дело.

– Нет, кому? Если с чистенького, а?

– Тебя здесь нет, закрой пасть. Бери, начальник, спасай всех подряд. Мир, мальчика, жопу. Ты мне с самого начала не понравился. Морда лица у тебя расстрельная. Мне если кто не нравится, мы потом не разлей вода. Верно, Рич?

Киноид зевнул.

– Почему? – Тиран взял уником. – Почему ты мне помогаешь?

– По кочану. Мальчика спасаешь? А я, было дело, девочку спасал. Двух девочек. О, вот и вторая, легка на помине…

Тиран не понял, о ком говорит Паук, но спиной почувствовал, что в шатёр вошли.

– Доброе утро, – поздоровалась комиссар Рюйсдал. – Отдыхаете, Бреслау?

Она была во всем новом, свежем. Юбка, блузка, кофта, лента в волосах – только что из прачечного бокса и гладильного шкафа. Всё в клеточку, в тон и цвет. Вместе с Линдой в шатер вошли летнее утро, покой березовой рощи, облака в синеве. Похоже, комиссар приоткрыла калитку в твердыне своих ментальных блоков, желая поднять настроение окружающим.

При ней я никуда звонить не буду, уверился Бреслау. Ну её к чёрту. Один раз она уже влезла ко мне в мозги без спросу. Зараза, а ведь как хорошо складывалось…

Киноид заскулил.

Лицо его – вполне человеческое, не считая черной картошки носа – превратилось в страдальческую собачью морду. Скулёж усилился, киноид начал вздрагивать. Обеими руками он схватился за голову, ладонями сжал виски. Из глаз модификанта потекли слезы: крупные, детские.

– Мигрень? – участливо поинтересовалась Линда. – Дать таблетку?

– Кси…

– Что – кси?

– Кси-волны, – разъяснил Паук. Он был неприветливей обычного, хотя ещё секунду назад это казалось невозможным. – От вас фонит.

– Вы телепат?

Линда уставилась на киноида:

– Нет, вы правда телепат?

– Неправда, – простонал киноид. – Я не телепат.

– Комедию ломаете? Я вам не девочка-первокурсница!

– Комедию? У меня модификация…

– Киноидные модификанты, – Паук встал. Тело его заиграло мышцами, словно бог связи готовился к рукопашной, – реагируют на кси-волны. В присутствии ментала с ослабленным периметром защиты у них начинает дико болеть голова. Даже если периметр закрыт, это всё равно похоже на сильную мигрень. У вас есть собака?

– Нет.

– Если бы была, вы бы поняли.

– При чём тут моя собака?

– При том, что её у вас нет! Выйдите из шатра! Рич, хочешь воды?

– Хочу-у-у…

– Выйдите немедленно!

– А он выйти не может?

Линда сердито сдвинула брови.

– Он не может, – рявкнул Паук. – Он пришёл ко мне. А вы к кому?

– Я к нему!

Линда ткнула пальцем в Тирана.

– Валите вместе! Бегом! Хотя нет, вы останьтесь, – Паук повторил жест комиссара, ткнув пальцем в грудь Тирана. – Я закачаю вам всё по свежим экспертизам. Не парьтесь, я быстро.

Грудь болела. Палец Паука оказался твёрже стального штыря. Тиран обернулся к Линде, развёл руками: извиняюсь, дела.

Киноид завыл, как по покойнику.

Фыркнув разъярённой кошкой, комиссар Рюйсдал пулей вылетела из шатра. «Чтобы подслушать разговор менталов, – вспомнил Тиран слова комиссара, – я должна находиться с ними в пределах прямой видимости. Если угодно, вот вам ближайший аналог: так помпилианцы клеймят рабов. Им надо видеть будущего раба, или хотя бы иметь возможность его увидеть. Иначе ничего не получится.» Он искренне надеялся, что сказанное Линдой действительно не только в отношении менталов. Вряд ли она просто так, с бухты-барахты, возьмется «слушать» мысли Яна Бреслау. Но после того срыва, когда Линда позволила себе несанкционированное вторжение в его разум, Тиран не мог полагаться на честность телепатки.

– Не переживайте, – киноид читал его мысли. – Она вас не подслушивает.

– Вы все-таки телепат? – удивился Тиран.

– Шутите? Я просто чую её запах. Телепат закрытый и телепат действующий пахнут по-разному. Валяйте, звоните куда хотели.

Тиран посмотрел на коммуникатор. Надо было спешить.

– Эй! – окликнул его Паук, прежде чем Тиран включил конфидент-поле и стал недосягаем для окриков. – Добро пожаловать в клуб. Мы здесь все припадочные.

– Психи, – машинально поправил Тиран.

– Не-а, – киноид зевнул шире прежнего, демонстрируя внушительный набор зубов. – Психов в Ойкумене много, каждый первый. Клубов на всех не хватит. А мы припадочные, точно тебе говорю. Как найдёт, так держи семеро, восьмой на подхвате.