Дэниел Абрахам - Странные Псы

Пёс издал щебечущий звук, и все они, поднявшись как один, прошли прочь через лес на своих удивительно составленных ногах. Она наполовину ждала, что они заведут свою «ки-ка-ко» песню, но они не стали. Они просто растворились в лесу, словно это было место, которому они принадлежали. Кара стала двигаться в направлении, которое она почти наверняка определила как южное, и Зан следовал за ней, и его холодная серая рука так и лежала в её руке.

Она не нашла пруд, но деревья кончились и открыли дорогу, ведущую к их дому. Угольное небо сумерек блестело звёздами и прямыми лунами. По крайней мере теперь она знала, где они и как попасть туда, куда она хочет. Она только надеялась, что никто не увидит их по пути. Она хотела, чтобы её родители были первыми, кто увидит, что она совершила.

Лёгкий ветерок, подувший с севера, заставил листья на деревьях стучать друг о друга. Они шли той же дорогой, какой ходили домой из школы каждый день, и всё здесь было им знакомо, даже если менялось. Кара уже представляла себе чашку перлового супа, свою кровать и утреннее пробуждение, которое принесёт в город чудо и изумление. Зан спросил, как он умер, и она всю дорогу рассказывала ему историю о его смерти, его поминках, обо всех, кто приходил, и как она следила за тем, чтобы его тело оставалось на месте, чтобы она могла выкрасть его. Он слушал более внимательно, чем когда-либо, и почти не перебивал.

— Глава военных действительно приходил взглянуть на меня? — спросил Зан, когда она закончила.

— Действительно.

— Ты как думаешь, он захочет видеть меня снова сейчас, когда я вернулся? Я не хочу доставить им неприятности.

Им. Он имеет в виду псов. Кара на миг ощутила беспокойство. Военные захотят узнать про псов, птицу, дрон и Зана. Особенно с учётом того, что псы появились после того, как ожили прямые луны. Она должна поговорить с родителями насчёт того, что говорить военным и как им об этом сказать.

Она подумала о Уинстоне. О том, как он слушал. «Мне очень нужно, чтобы твоя семья была счастлива».

— Адмирал поймёт, — сказала она. Он знает, что Лакония не похожа на другие места.

Зан думал об этом немного слишком долго, потом кивнул, не столько ей, сколько самому себе.

В доме светились все окна. Горел каждый светильник в каждой комнате. Её родители никогда так не расходовали энергию. И они тоже были здесь, окружённые рамой окна, как будто это был экран её планшета. Мама стояла на кухне, опираясь руками на стойку. Папа сидел на столе. Они выглядели такими усталыми, и Кара чувствовала себя так же. Она удивилась, они что, искали её весь день? Ведь там были ещё люди для поисков.

Зан остановился, глядя на дом своими новыми чёрными глазами. На его лице было написано ошеломление и изумление, будто он видел это всё впервые. А если подумать, то так и было. Кара мягко сжала его пальцы. Он не пошёл за ней, когда она пошла в переднюю дверь. Кара остановилась и махнула ему рукой, приглашая.

— Всё будет хорошо, — сказала она.

Когда она открыла дверь, мама вздрогнула, будто Кара выстрелила из ружья, а потом рванулась к ней и крепко, до боли, сгребла ее руками.

— Что же ты делаешь? — рычала мать искажённым в гневе ртом. — Какого хера ты творишь?

А потом прижала Кару к себе так тесно, что это напоминало утопление. Рыдания её матери сотрясали их обеих. Кара обхватила маму руками и обнаружила, что тоже немного плачет. Вина, радость, эхо горя от смерти Зана и триумф от его возвращения, всё это вмиг исчезло, и она держалась за тело матери, как не делала с тех пор, как была ребёнком.

— Всё хорошо, мамочка, — сказала она сквозь слёзы. — Теперь всё хорошо.

Её папа произнёс мамино имя. Дот. Один тихий слог, но с такой паникой, что это прозвучало громче, чем крик.

Зан стоял прямо за открытой дверью, в таком месте, где не было ни особенно светло, ни особенно темно. На его саване было столько грязи и пятен, что он напоминал камуфляж. Босые ноги были испачканы. Угол, с которым над его чёрными глазами изгибались брови, напомнили ей про псов — неуверенных, смущённых, извиняющихся. Он вошёл в дверь и застыл. А потом резко поднял к ним руки, как любой ребёнок, когда он тянется за объятиями. Под ногтями у него была грязь. Из-за серого цвета его кожи казалось, что у него грязное лицо, даже если это было не так.

Кара почувствовала, как мама задохнулась, вдохнула резко и судорожно, и не выдыхала. Руки, которыми она обнимала Кару, напряглись, больно сжав её. Зан попытался улыбнуться. Его взгляд скакал от Кары к их отцу, к матери, и снова к Каре, со скоростью дёргающейся лапки насекомого. Он широко растопырил пальцы, сделал ещё шаг вперёд.

— Всё хорошо, — сказала Кара. — Я вернула его обратно.

Её мать швырнула её назад, схватив и дёрнув её с такой силой, что у неё заболела шея. Кара оказалась за стойкой, её ноги болтались над полом, а руки её матери выдавливали из неё воздух, так что она едва сообразила, что они двигаются вдвоём. Её отец оттолкнул их обеих за себя. Она не понимала, зачем в его руке нож.

— Гэри? — сказала мама. — Это что ещё за херня?

— Я вижу его, — ответил папа. — Оно настоящее.

Кара не могла говорить. Ей не хватало воздуха. Она извивалась в маминой хватке. Она должна объяснить, рассказать им, что происходит. Это было совсем не то, чего она ожидала.

— Я тоже хочу обнимашек, — сказал Зан.

Зан сделал ещё один неловкий шаг вперёд, застыл, потом мелькнуло движение, потом он застыл снова. Отец заорал, крик был глубокий, рваный, слишком большой для человека, которого она знала. Он бросился к Зану, нож в его руке сверкал, и ужас заполнил кровь Кары. Она сильно пнула мать, и почувствовала, что удар достиг цели. Захват чуть ослаб.

— Прекрати! — закричала Кара. — Что ты делаешь?

Зан закрылся от ножа рукой, серая кожа вскрылась, и чёрная кровь залила его ладони. Глаза Зана расширились от шока. Отец пролетел вперёд, всё так же бессвязно вопя. Он сгрёб саван Зана в кулак и поднял малыша над полом. Кара изо всех сил упёрлась матери в шею и выскользнула на пол. Мама теперь причитала тонким, натянутым, полным паники голосом. Отец открыл дверь кладовки. Он швырнул Зана внутрь и захлопнул дверь, всё ещё крича. Теперь в крике были слова. Он орал: «Оставь мою семью в покое».

— Да что с тобой происходит? — закричала Кара. Она ударила отца в спину и замерла. Она раньше ни разу не била его. Он даже не заметил. Он схватил один из кухонных стульев и заклинил с его помощью дверь в кладовку. Зан ударил в дверь, причём сильнее, чем он, как думала Кара, мог. Мама взвизгнула и начала сыпать проклятия быстро и тихо, почти шёпотом. Звучало как молитва.

По щекам Кары текли слёзы, но не от жалости. Всё, что она чувствовала — мощную растущую ярость.

— Я вернула его обратно! — завопила она. — Он был мёртв, а я отдала его псам, и они его починили!