Оливер Леоненко - Оскорбление

Кажется, не прошло и двух минут, когда перед лицом замаячила клыкастая пасть.

— Что?! — он испуганно вскинулся, загораживаясь руками. Спросонья мозгу Ника потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в склонившемся над ним монстре знакомые черты Ш-Телл.

— Ты просил разбудить, — заявила гоблинша. Ее шерсть пылала голубым огнем, словно в лучах мощного прожектора.

— А… да… — Ник потряс головой. — Что? Новые корабли?

— Нет, — ли-ча обернулась. — Звезда.

Ник уже и сам понял — что-то изменилось. Бело-голубое светило, и до того заливавшее камеру ярким электросварочным сиянием, полыхало так, что было больно глазам. И, похоже, стало меньше в размерах.

— Давно так? — он покосился на свернувшуюся в комок Сьюзен.

— Минут десять, призрак, — сообщил Каят. — Звездочка и раньше меняла светимость, но сейчас… Полыхает, будто в нее плеснули бензином, — он сам казался привидением, сотканным из черных теней и слепящего пламени.

Ник поднял взгляд. Во мрачном туннеле над ними тоже наметились изменения. Плоские и вздутые, округлые и заостренные силуэты мельтешили куда активней обычного. Черные щупальца на стенах коридора бесновались, вырывая добычу из роя или швыряя в него новые гостинцы.

— Что-то происходит, — озвучил он очевидное. Голубая звезда скрывалась за гранью обзора — но на смену ей поднималась желтая, наоборот, раздувшаяся, и темнее в камере не стало. Только теперь яростное пламя, заливавшее капсулу, приобрело золотой цвет. Сейчас, когда бело-синее светило сжалось, а золотистое — увеличилось, они почти сравнялись в величине. Распухший солнечный диск медленно опускался к надиру. Огненной стеной следовала за ним туманность.

— Думаешь, Оскорбители способны… — Ш-Телл не закончила фразу.

— Разжигать солнца поярче? — Каят вздыбил шерсть. — Не думаю, что тогда мы бы вообще могли с ними сражаться. Но что-то да — явно происходит.

Сердце Ника вновь заколотилось. Но он с удивлением понял, что страх ушел — уступив место любопытству. Наверно, они слишком много времени провели в заточении — ему тоже хотелось, чтобы что-нибудь случилось.

Даже если это закончится их гибелью.

Он попытался разглядеть ближайшую сферу. Успешно.

Неудивительно, если учесть, что корабль Оскорбителей заметно прибавил в размерах. Теперь он виделся не футбольным мячиком — скорее, воздушным шаром с близкого расстояния. Серебряные разводы на его поверхности растянулись, затопили всю обшивку. Черные — превратились в едва различимые ниточки на сверкающем фоне.

— Держатся плотным строем, — подтвердил замеченное Каят. — Уж не знаю, почему.

Ш-Телл бесцеремонно отпихнула Ника в сторону, прижалась лицом к стене.

— Они не выглядят обеспокоенными, — протянула она. — Я, конечно, не знаю… Эй! Взгляните! Под нами несколько тех, маленьких! — ткнула пальцем в крохотную точку на фоне сжавшейся туманности. Нику оставалось позавидовать остроте зрения гоблинши.

— Должно быть… — ему так и не удалось закончить фразу.

Таких рывков они еще не испытывали. Пол ушел из-под ног, капсулу бросило в сторону и наклонило. Сьюзен и Ник, Ш-Телл и Каят полетели вбок под аккомпанемент проклятий.

— … твою душу! — Ник рухнул прямо на пытавшуюся встать Ш-Телл, тут же сам получил локтем в лицо. — Что за…

Звезды запрокинулись. Краем глаза Ник различил за бортом калейдоскоп голубых вспышек. Тут же их жестоко рвануло в другую сторону, и теперь уже на него свалился кто-то из гоблинов.

Сьюзен закричала. Истошно и пронзительно.

— Морское дерьмо! — услышал он рык Ш-Телл сквозь вопль. — Что творится?

— Х-ха! — выдохнул Каят. — Ну что? Не нравится?

Теперь Ник, прижатый к стене мохнатой тушей, пялился в глубины коридора. С ужасом глядя на происходящее.

Стремительно скользящая мимо черно-зеленая поверхность дрожала. Расплывалась. Ее окутывало облако темного дыма, вверх взлетали черные брызги.

Упорядоченное движение превратилось в кутерьму. Наперерез летели диски и эллипсоиды, похожие на кленовые семена округлые лопасти. Вверх вырос лес черных щупалец, забился в бешеных судорогах — и рухнул, растаяв.

— Что происходит?! — отчаянно прокричал он в пустоту. Капсула кружилась, ныряла, уклонялась от столкновений. Бросало непрерывно. Каята и кричащую Сьюзен, Ника с вцепившейся в него Ш-Телл мотало по камере.

— Драка! — проорал Каят.

В полузабытые школьные годы Нику нравились лабораторные по химии. Да и половине мальчишек в классе тоже. Не надоедало следить, как стоит капле синего раствора упасть в пробирку — и в ней тут же вспухает облачко голубо-зеленого студня.

И точно так же на их пути вспухло огромное облако черной мглы. Перегородив собой коридор.

Мышцы Ника сжались, когда они влетели во тьму. Но удара не последовало. Лишь угас свет — и остался мрак и бешеные рывки из стороны в сторону.

Совершенно беззвучные. И от того — еще более пугавшие.

— Ник! — услышал он крик Сьюзен. Попытался встать на ноги — и тут наконец пришел удар.

Все, что было до этого — было легкой встряской.

Гром разорвал тьму, и в Ника врезался чудовищный кулак. Под веками полыхнуло алое пламя, череп пронзила адская боль. Затем тьма вернулась.

Начисто слизнув звуки, цвета и его сознание.

Красноватый мрак вокруг. Острые иглы, пронзающие все тело, и в особенности — голову и уши. Кислый запах рвоты и тошнотворное кружение в желудке. По шее текло что-то влажное.

— Твою мать, — попытался он выговорить. Язык ворочался во рту тяжелым комом.

Кровавые тени собрались в смутно узнаваемую фигуру.

— Ты жив? — потребовала ответа Ш-Телл. Ее голос доносился до Ника, словно через толстый слой ваты.

— Нет, — сообщил Ник чистую правду, судя по ощущениям.

— Да, — гоблинша покачала головой. Тут же застонала и прижала руку ко лбу. Это движение оторвало ее от пола и она, качнувшись, всплыла над Ником.

— Что? — Ник попытался подняться. Это было большой ошибкой.

Он дождался, пока скрутивший желудок спазм немного не разожмет свои когти. Неуклюже попробовал отогнать от лица медленно оседающие вниз омерзительные капли.

— Что ж, — раздался позади ворчащий тон Каята. — Здесь и так полно блевотины.

— Что… Что? — Ник аккуратно, стараясь не двигать резко глазными яблоками, осмотрел камеру.

Та здорово изменилась.

Стены вновь утратили прозрачность. Только уже не светились бывшим серым светом. По безжизненной поверхности тянулись несколько горящих красным ниточек. Они подрагивали и мерцали, будто сквозь трещины в обшивке внутрь просвечивали горящие уголья.

Боковая сторона капсулы вдавилась внутрь. Вдавилась одним большим желваком, будто удар вывернул часть стены наизнанку. В тусклом свете были различимы бегущие по желваку тоненькие не то прожилки, не то трещинки. В стороне лежал Каят, одна его рука была согнута под каким-то странным углом.