Ким Робинсон - Марсианская трилогия

— Почему вы скрываетесь? — услышал он свой голос.

— Мы созидаем, создаём Марс. Как и ты. Мы на твоей стороне.

— Значит, вы должны помочь, — он пытался думать. — Что скажете насчёт космического лифта?

— Нас он не волнует, — усмехнулся парень. — Он не имеет значения. А вот люди имеют.

— Лифт привезет сюда гораздо больше людей.

Мужчина задумался.

— Замедли иммиграцию, и его не смогут даже построить.

Вновь наступило долгое молчание, прерывавшееся лишь жуткими завываниями ветра. Не смогут даже построить? Они думали, что его будут строить люди? Или, может быть, имели в виду финансирование?

— Я постараюсь разобраться, — пообещал Джон. Когда парень, повернувшись, уставился на него, Бун поднял руку, опережая его. — Я сделаю все, что смогу, — он продолжал держать руку перед собой. — Это все, что я могу сейчас сказать. Если я пообещаю, что чего-то добьюсь, это будет ложь. Я вас понял. Я сделаю все, что смогу. — Он постарался поразмыслить ещё немного, хоть это было и тяжело. — Вы тоже должны нам помогать. Нам нужна помощь.

— Каждый помогает по-своему, — тихо сказал мужчина. — Сейчас мы уйдём. Но будем следить за тем, что ты делаешь.

— Скажите Хироко, что я хочу с ней поговорить.

Все пятеро посмотрели на него, молодой напрягся и возмутился.

Узколицый кратко улыбнулся.

— Увижу — скажу.

Один из сидящих на корточках вытащил просвечивающуюся голубую массу — аэрозольную губку, едва различимую в ночном освещении. Затем рука, в которой он её держал, сжалась в кулак. Да, это был наркотик. Джон сделал выпад, застав молодого врасплох, вцепился в обнаженную его шею — и упал, парализованный.

Когда он пришел в сознание, их уже не было. У него болела голова. Он переместился на кровать и впал в беспокойный сон. Невероятно, но ему снова снился Фрэнк, и Джон рассказывал ему об этом посещении. «Ты дурак, — сказал Фрэнк. — Ты не понимаешь».

Когда он снова проснулся, уже наступило утро, и за лобовым стеклом кружилась темно-коричневая пыль. Ветер за последний месяц несколько смягчился, но пока об этом нельзя было говорить с уверенностью. Облака пыли быстро меняли формы и растворялись, словно галлюцинации при отключении органов чувств. Эта буря в самом деле отключала органы чувств, создавая весьма клаустрофобические ощущения. Он принял омег, оделся, вышел наружу и немного прогулялся, вдыхая тальк и пригибаясь, чтобы различать следы своих гостей. Они прошли по коренной породе и исчезли. Трудное они выбрали место для встречи, подумал он. Марсоход, заблудившийся посреди ночи… Как они вообще его нашли?

Хотя если они выслеживали его…

Вернувшись внутрь, он связался со спутниками. Радар и инфоробот не выдавали ничего. Даже если бы они шли пешком, он бы их увидел на экране, значит, у них имеется убежище. В таких горах, как эти, спрятаться проще простого. Он открыл «карту Хироко» и грубо обвёл кругом место, где сейчас находился, захватив заодно горы на севере и на юге. На его карте уже несколько таких кругов, но наземные бригады ни один не проверили как следует и вряд ли проверят, так как эти круги выпадали в основном на хаосы — неосвоенные территории размером с Вайоминг или Техас.

— Как здесь много места, — пробормотал он.

Он прошёлся внутри марсохода, рассматривая пол. Затем вспомнил своё последнее движение. Посмотрел на ногти: да, там остался маленький кусочек кожи. Взял блюдце для образцов из небольшого автоклава и осторожно соскоблил то, что было под ногтем. Идентификация генов находилась далеко за пределами возможностей марсохода, но любая достаточно крупная лаборатория сумела бы определить личность парня, если данные о его геноме имелись в базе. Если же нет, это тоже стало бы полезной информацией. И, может быть, Урсула и Влад смогли бы определить его родителей.

Позже в тот день он вернулся на ретрансляторную дорогу, а в конце следующего дня достиг бассейна Эллада. Там он встретил Сакса — тот участвовал в конференции по поводу нового озера, которая затем, как оказалось, переросла в конференцию о сельском хозяйстве в условиях искусственного освещения. Следующим утром Джон вытащил его в прозрачный туннель между зданиями, и они шли в меняющейся жёлтой мгле, а темно-оранжевое солнце светило сквозь облака на востоке.

— Кажется, я виделся с Койотом, — признался Джон.

— Да ладно! Он тебе не сказал, где Хироко?

— Нет.

Сакс пожал плечами. Похоже, его мысли сейчас заняты выступлением, которое ему предстояло провести вечером. Поэтому Джон решил подождать и вечером пришел на конференцию, где присутствовали все, кто находился сейчас на озерной станции. Сакс заверил публику, что микробактерии в атмосфере, на поверхности и в вечномерзлом грунте растут со скоростью, которая почти достигла предельной — около двух процентов, — и что уже в ближайшие десятилетия им придётся рассматривать вопросы, связанные с выращиванием различных культур в природных условиях. Никаких аплодисментов после этого заявления не последовало: все были поглощены проблемами, вызванными Великой Бурей, которая, как они считали, была следствием просчетов Сакса. Как язвительно заметил один из выступающих, поверхности по-прежнему достигало всего 25 процентов солнечного света и буря не собиралась заканчиваться. Температура падала, гнев нарастал. Новоприбывшие не видели на несколько метров перед собой, и психологические проблемы, варьирующиеся от тоски до кататонии, принимали пандемический характер.

Сакс ответил на это, слегка пожав плечами:

— Это последняя глобальная буря, — пообещал он. — Это время войдет в историю как героическое. Наслаждайтесь им, пока оно длится.

Его слова приняли весьма прохладно, но Сакс не обратил на это внимания.

Через несколько дней в поселение прибыли Энн и Саймон вместе со своим сыном Питером — ему исполнилось три. Он был, насколько они знали, тридцать третьим ребёнком, родившимся на Марсе: колонии, основанные после первой сотни, оказались весьма плодовитыми. Джон играл с мальчиком, узнавая новости у Энн и Саймона и обмениваясь историями о Великой Буре. Джону казалось, что Энн нравится буря и её ужасающее влияние на процесс терраформирования — ведь это было что-то вроде аллергической реакции планетарных масштабов: температура опускалась ниже исходной, безрассудные экспериментаторы боролись со своей жалкой застопорившейся техникой… Но довольной она не выглядела. Она даже была раздражена, как и всегда.

— Наша команда исследовала подземные воды в вулканическом кратере в Дедалии и нашла образец, в котором имелись одноклеточные микроорганизмы, явно отличающиеся от цианобактерий, которые вы распространили на севере. А кратер почти полностью окружен коренной породой и весьма удален от мест распространения биоты. Мы отправили образцы в Ахерон на анализ, и Влад заключил, что они похожи на мутировавшие бактерии тех видов, которые были выпущены. Он предположил, что они могли быть введены в породу загрязненным бурильным оборудованием, — Энн ткнула Джона в грудь. — «Скорее всего, земным», — сказал Влад. Скорее всего , земным!