Ким Робинсон - Марсианская трилогия

— Сколее сево, жемным, — повторил мальчик, идеально передав интонацию Энн.

— Ну, скорее всего, так и есть, — сказал Джон.

— Но мы никогда этого не узнаем! Они будут обсуждать это целыми столетиями, напишут целые труды только на эту тему, но мы никогда не узнаем наверняка !

— И всё-таки тут слишком сложно сказать, но, скорее всего, они действительно земного происхождения, — сказал Джон, улыбаясь мальчику. — Если бы что-либо неземное сумело эволюционировать, об этом стало бы сразу же известно.

— Скорее всего, — повторила Энн. — Но что, если они произошли от какого-нибудь общего источника — например, по теории панспермии или при извержении переместились с одной планеты на другую с микроорганизмами, сохранившимися в камне?

— Но это маловероятно, разве нет?

— Мы не знаем. И теперь уже не узнаем.

Джон едва разделял её озабоченность.

— Может, их даже принесли «Викинги» — мы этого не знаем, — сказал он. — Мы никогда особо не старались обеззараживать наши исследования, просто так уж повелось. У нас всё-таки есть и более важные проблемы.

Например, глобальная пылевая буря, самая длинная из всех, что были зафиксированы, или приток иммигрантов, чьи обязательства перед Марсом были столь же бедны, как их жилищные условия, или грядущий пересмотр договора, который вызывал множество разногласий, или ненавистные многим попытки терраформирования. Или то, что состояние их родной планеты становилось критическим. Или попытка (а то и две) причинить вред Джону Буну.

— Ну да, ну да, — сказала Энн. — Знаю. Но то все политика, от неё мы никуда не денемся. А это была наука, вопрос, на который я хотела получить ответ. Но теперь не смогу. И никто не сможет.

Джон пожал плечами.

— Мы никогда на него не ответим, Энн. Да это и не важно. Это один из тех вопросов, которому суждено навсегда остаться без ответа. Разве ты этого не знала?

— Сколее сево, жемным.

Через несколько дней после этого на площадку космопорта небольшой озерной станции приземлилась ракета, и в пыли вырисовалась маленькая группа землян, все ещё подпрыгивающих при ходьбе. Говорили, что это следователи, прибывшие по распоряжению УДМ ООН, чтобы разобраться в саботаже и связанных с ним происшествиях. Всего их было десять человек — восемь опрятных молодых парней, словно вышедших из телевизора, и две привлекательные девушки. Большинство работало в американском ФБР. Руководитель, шатен по имени Сэм Хьюстон, попросил Буна побеседовать с ним, и тот вежливо согласился.

Когда они встретились следующим утром за завтраком — там уже было шестеро агентов, включая обеих девушек, — Джон стал кротко, не колеблясь отвечать на все вопросы. Хотя подсознательно говорил лишь то, что, как он думал, те уже знали, плюс ещё немного, чтобы казаться честным и любезным. Агенты, опрашивая его, держали себя вежливо и относились к нему с почтением, но были предельно скрытны, если он задавал вопросы в ответ. Похоже, они немного знали о жизни на Марсе, поэтому спрашивали о том, что происходило в первые годы в Андерхилле или в период, когда исчезла Хироко. Они явно было осведомлены об основных событиях того времени и об отношениях среди звёзд первой сотни, и они долго расспрашивали о Майе, Филлис, Аркадии, Наде, Саксе, ахеронской группе… обо всех, кто был хорошо известен этим молодым землянам, — обо всех, кто постоянно мелькал в их телевизорах. Но, судя по всему, они знали гораздо меньше того, что было записано и отправлено на Землю. Джон вдруг подумал, что это же можно было сказать и об остальных землянах. Ведь больше никакими источниками информации они не располагали.

В конце беседы один из агентов по фамилии Чанг спросил, не хотел ли он ещё что-нибудь им рассказать. Джон, решив промолчать, помимо прочего, о ночном визите Койота, ответил:

— Что-то ничего не приходит в голову.

— Чанг кивнул, и Сэм Хьюстон произнёс: Мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы предоставили нам доступ к вашему компьютеру в части, касающейся дела.

— Мне жаль, — ответил Джон с извиняющимся видом, — но к своему компьютеру я никого не подпускаю.

— Он что, самоуничтожится, если его попытаются взломать? — удивлённо спросил Хьюстон.

— Нет, просто я никого не подпускаю. Он содержит мои личные записи, — Джон смотрел ему в глаза, остальные агенты тоже смотрели на Хьюстона.

— Мы, э-э, можем получить ордер в УДМ ООН, если хотите.

— Честно говоря, я в этом сомневаюсь. И даже если получите, я не предоставлю вам доступ.

Джон улыбнулся ему, почти рассмеявшись. Ещё одна ситуация, когда быть Первым Человеком на Марсе полезно. Сейчас они ничего не могли сделать, не создав себе лишних проблем, которые того не стоили. Джон поднялся из-за стола и обвёл группу таким надменным взглядом, на какой только был способен, — а он был хорош в этой роли.

— Если смогу быть полезен вам чем-либо ещё, дайте мне знать.

И покинул помещение.

— Полин, подключись к коммуникационному центру и скопируй оттуда все, что сможешь, из того, что они отправляют на Землю.

Затем позвонил Гельмуту, помня, что о звонках также станет известно. Он задавал вопросы быстро, будто при проверке основных личных данных. Да, агентов действительно прислало УДМ ООН. Они входили в оперативную группу, созданную за последние полгода, чтобы разобраться с возникшими проблемами.

Выходит, на Марсе появилась полиция, равно как и детективы. Что ж, этого следовало ожидать. Хотя все равно это неприятно. Теперь он не мог добиться многого — не мог влиять на марсианские события так, как ему хотелось, потому что они наблюдали за ним, подозревая его в чем-то из-за отказа дать доступ к Полин. Впрочем, в Элладе все равно делать больше нечего. Здесь не проявлялось никаких саботажных действий и едва ли что могло случиться сейчас. Майя не одобряла его занятия и не хотела вмешиваться в эти дела — ей хватало проблем и с технической стороной проекта выкачки водоносного слоя.

Должно быть, теперь ты у них главный подозреваемый, — желчно заметила она. — С тобой вечно что-то происходит: самосвал в Таумасии, родник в Бакхёйзене, а теперь ты не показываешь им свои записи. Почему бы тебе не дать им доступ? — Потому что эти люди мне не нравятся, — ответил Джон, вперив в неё взгляд. Сейчас его отношения с Майей вернулись на круги своя. Ну, или не совсем: они вполне бодро занимались повседневными делами, словно играя в театре, зная, что у них найдётся время для всего, зная, что представляет собой их настоящее, что ждёт их на последней базе их отношений. Так что в некотором смысле у них все стало даже лучше. С виду, однако, это казалось той же старой мелодрамой. Майя отказывалась его понимать, и Джон в итоге сдался.

Затем он провёл пару дней, обдумывая своё положение. Он спустился в станционные лаборатории с образцом кожи, что достал у себя из-под ногтя. Здесь Джон обработал образец, клонировал его и прочитал. В базе данных по Марсу ни у кого не было такого генома, и он отправил данные в Ахерон, чтобы там провели анализ и предоставили любую доступную информацию. Урсула отправила назад ответ в зашифрованном виде, добавив в конце всего одно слово: «Поздравляю».