Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Действие болеутоляющей таблетки подходило к концу, и он поспешил в свой номер. Дверь оказалась открыта настежь. Ворвавшись внутрь, он обнаружил двух следователей УДМ ООН.

— Что вы тут делаете?! — гневно воскликнул он.

— Просто ищем вас, — ответил один из них мягко. Джон сурово смотрел на агента, встречая такой же пристальный взгляд. — Мы не хотели бы, чтобы кто-нибудь что-нибудь предпринял.

— Вы имеете в виду проникновение со взломом в мой номер? — спросил Бун, прислонившись к косяку дверного проема.

— Это часть нашей работы. Простите, если доставили неудобства. — Они беспокойно переминались с ноги на ногу, не имея возможности покинуть комнату.

— А кто дал вам на это право? — Бун сложил руки на груди.

— Ладно, — они переглянулись, — мистер Хьюстон — начальник…

— Позвони ему, пусть придёт сюда.

Один из них прошептал что-то в наручную панель. Спустя подозрительно короткое время Сэм Хьюстон появился в коридоре, и, когда он приблизился, Джон, недружелюбно на него взглянув, усмехнулся:

Вы что, прятались за углом? Хьюстон подошёл к нему почти вплотную и тихо проговорил прямо в лицо:

— Послушайте, мистер Бун, мы тут занимаемся очень важным расследованием, а вы ему препятствуете. Даже если вам кажется, что вам закон не писан…

Бун дёрнулся вперёд так, что Хьюстону пришлось отпрянуть, чтобы не стукнуться нос в нос.

— Вы — не закон, — сказал Джон и ткнул его пальцем в грудь, отстранив от своей комнаты. Теперь уже Хьюстон начал терять самообладание, и Бун рассмеялся:

— Что вы мне сделаете, офицер? Арестуете? Будете угрожать? Скажете что-то хорошее, что я смогу включить в свой отчёт на «Евровиде»? Вы этого хотите? Вы хотите, чтобы я показал всему миру, что Джона Буна изводит какой-то мелкий выскочка, который прилетел на Марс и думает, что он шериф на Диком Западе? — Он вспомнил, что сам считал тех, кто говорит о себе в третьем лице, самопровозглашенными идиотами, и добавил: — Джону Буну такие вещи не по душе! Ох как не по душе!

Остальные двое воспользовались возможностью выскользнуть из комнаты и теперь внимательно наблюдали за происходящим. Лицо Хьюстона приняло цвет горы Аскрийской, и стали видны зубы.

— Никто не может ставить себя выше закона, — процедил он. — Здесь происходят преступные деяния, причём весьма опасные, и некоторые из них происходили тогда, когда вы находились поблизости.

— Например, проникновение со взломом в мой номер.

— Если мы решили, что для продолжения расследования необходимо проверить ваш номер, ваши записи, то мы это сделаем. Мы имеем на это право.

— А я говорю, не имеете, — надменно ответил Джон и щёлкнул пальцами перед лицом Хьюстона.

— Сейчас мы обыщем ваш номер, — сказал агент, тщательно проговаривая каждое слово.

— Убирайтесь, — с презрением произнёс Джон, сделав шаг к остальным двоим, и махнул им, показывая, чтобы ступали прочь. Пренебрежительно скривив губы, он рассмеялся. — Да-да, уходите! Убирайтесь отсюда, бездари… Идите читайте «Порядок осмотра и захвата».

Он вошёл в свою комнату и закрыл за собой дверь.

Замер. Судя по звукам, они уходили, но в любом случае он должен был вести себя так, будто его это не заботило. Он рассмеялся, отошёл в ванную и принял ещё обезболивающего.

Они не осматривали шкаф — в этом ему повезло, иначе было бы нелегко объяснить, не говоря правды, откуда у него порванный прогулочник, а это совсем бы все запутало. Удивительно, как все усложнялось из-за собственной попытки скрыть, что его пытались убить. Это заставило его задуматься. Всё-таки покушение вышло крайне неуклюжим. Ведь наверняка существует сотня более действенных способов убить человека в прогулочнике на Марсе. Если бы они просто пытались его напугать… Или надеялись, что он скроет нападение, его уличат во лжи, а затем станут подозревать в чем-то?..

Он потряс головой. Бритва Оккама, бритва Оккама. Основной инструмент детектива. Если кто-то на тебя нападает, значит, он хочет причинить тебе вред — это основа, неоспоримый факт. Теперь важно выяснить, кто это. И так далее. Болеутоляющее было сильным, но омегендорф уже почти выветрился. Соображать было трудно. Теперь новая проблема — надо уничтожить прогулочник и скафандр, а тот был слишком объемным. Но теперь Джон во все это вовлечен, и пути назад не было. Он рассмеялся. Он знал, что в конце концов что-нибудь придумает.

≈ * ≈

Он хотел поговорить с Аркадием. Позвонив, выяснил, что тот прошёл геронтологическую терапию в Ахероне вместе с Надей, а теперь улетел на Фобос. Джон до сих пор так и не побывал на этой маленькой быстрой луне.

— Почему бы тебе не прилететь и все тут не посмотреть? — предложил Аркадий по телефону. — Ведь поговорить лучше лично, да? — Хорошо.

Он не оказывался в космосе после их высадки с «Ареса» двадцать три года назад, из-за чего знакомые ощущения ускорения и невесомости неожиданно вызвали у него приступ тошноты. Когда они входили в док на Фобосе, он рассказал об этом Аркадию, и тот заметил:

— Со мной такое постоянно случалось, пока я не начал пить водку перед стартом.

Он принялся объяснять это с точки зрения психологии, но от подробностей Джон почувствовал, что его снова начинает выворачивать наизнанку, и оборвал объяснение. Аркадий рассмеялся; он испытывал воодушевление после терапии и имел счастливый вид, свидетельствующий о том, что организм Богданова не собирался болеть ещё целую тысячу лет.

Стикни оказался суетливым маленьким городком. Бетонный купол над кратером был обнесен слоем новейшей усиленной защиты от радиации, а дно кратера делилось на уступы, спускающиеся концентрическими кругами к центральной площади. В кругах располагались парки либо двухэтажные здания с садами на крышах. Всюду были расставлены сети для тех, кто терял контроль, прыгая над городком, или случайно отрывался от земли. Скорость убегания здесь составляла всего пятьдесят километров в час: при её превышении можно было и вовсе улететь с луны. Снаружи, у самого основания купола, Джон увидел уменьшенную копию кругосветного поезда, который двигался горизонтально по отношению к зданиям в городке со скоростью, создававшей для пассажиров ощущение марсианской гравитации. Он останавливался четыре раза в день, чтобы принять людей, но, если бы Джон попытался найти в нем убежище, это лишь замедлило бы его акклиматизацию. Поэтому он отправился в приготовленный для него гостевой номер, где страдальчески дожидался, пока его перестанет тошнить. Похоже, теперь он был настоящим жителем планеты, марсианином навеки, поэтому покидать Марс было мучительно. Забавно, но факт.

На следующий день ему стало лучше, и Аркадий провёл для него экскурсию по Фобосу. Внутри тот был испещрен туннелями, галереями, отложениями пород, несколькими открытыми камерами огромных размеров, в некоторых все ещё добывали воду и топливо. Большая часть туннелей, тянувшихся сквозь луну, представляла собой ровные функционирующие трубы, а внутренние помещения и некоторые из крупных галерей были построены согласно социоархитектурным теориям Аркадия. Их он и показывал Джону: закругленные коридоры, смешанные зоны для работы и отдыха, ряды уступов, гравированные металлические стены — все то, что вошло в практику во время застройки кратеров на Марсе и чем Аркадий до сих пор гордился.