Ким Робинсон - Марсианская трилогия

– Двести сорок.

– Ну да, ну да. Но пока ещё никто не прожил дольше двухсот шестидесяти.

– Знаю.

Айлин вспоминает времена, когда компания стариков сидела за большим столом в гостиничном ресторане и строила карточный домик, потому что других игр никто из них не знал. Вместе они построили домик в четыре этажа, и, когда стало казаться, что он вот-вот рухнет, кто-то заметил: «Он прямо как моя антивозрастная терапия». И хотя все над этим посмеялись, ни у кого не поднялась рука добавить ещё одну карту.

– Что ж. Так и есть. Будь мне двадцать лет, я бы тоже не беспокоилась из-за кризиса. Но для нас, судя по всему, это уже последний Марс, какой мы увидим. Хотя знаешь… В конце концов, не так важно, каким ты любишь его больше всего. Они все лучше, чем ничего.

Он криво усмехается ей, обнимает за плечи и прижимает к себе.

На следующее утро они просыпаются окутанные туманом. Однако ветер на месте – он дует спокойно и размеренно, так что после завтрака они открепляются от ледобура и начинают тихонько скользить на восток. Ледяная пыль, измельченный снег, застывшая мгла – все проносится мимо них.

Почти сразу после того, как они сдвинулись с места, радиофон начинает звонить. Роджер поднимает трубку и слышит голос Фреи.

– Вы нас забыли!

– Что? Черт! Какого рожна вы сошли с лодки?

– Гуляли на льду, делать было нечего.

– Да чтоб вас обоих! – Роджер не сдерживает ухмылки. – А сейчас что, догуляли уже?

– Не твоё дело, – вмешивается довольный Жан-Клод откуда-то издалека.

– Но вы готовы, чтобы мы вас подобрали? – говорит Роджер.

– Да, готовы.

– Ладно, черт с вами. Только держитесь. Нужно немного времени, чтобы вернуться обратно при таком ветре.

– Хорошо. Мы тепло оделись, и у нас есть коврик. Будем вас ждать.

– Как будто у вас есть какой-то выбор! – восклицает Роджер и кладет трубку.

Он начинает возвращаться. Сначала поворачивается против ветра, затем подстраивается под него, и лодка кричит, как банши. Парус резко выгибается. Роджер изумлённо качает головой. Теперь, чтобы что-то сказать поверх ветра, нужно кричать, но никто не пытается ничего говорить: они дают Роджеру возможность сосредоточиться на управлении судном. Белизна, через которую они проносятся, везде освещена одинаково, и они не видят ничего, кроме льда под самой кабиной. Из-за ветра и льда это не самая чистая белая тьма, в какую приходилось попадать Айлин. А спустя некоторое время даже нос и корма буера, даже лёд под ним исчезли, затянутые пеленой. Так они летят, вибрируя, сквозь ревущую белую пустоту. Испытывая странное кинетическое чувство, Айлин замечает, что пытается шире раскрыть глаза, будто внутри неё могло таиться некое иное зрение, ожидавшее подобного момента, чтобы включиться в действие.

Ничего не выходит. Они находятся в движущейся мгле, вот и все. Роджер недоволен. Вглядывается в радар, смотрит на остальные приборы. В прежние времена из-за гребней давления плавать таким образом было бы крайне опасно. Сейчас же наткнуться здесь не на что.

Внезапно их толкает вперёд, рёв становится громче, под ними протягивается тьма. Они скользят по участку, покрытому песком. Потом минуют его и попадают в яркую белизну.

– Будем поворачивать, – говорит Роджер.

Айлин готовится к новым ударам, но Роджер предупреждает:

– Идём сквозь ветер, ребята.

Он подтягивает румпель к коленям, и они мчат под ветром, затем поворачивают, затем ещё раз, ловят ветер противоположной стороной судна, корпус тревожно наклоняется на один бок. Внизу раздаются удары, когда балласт перемещается на наветренную сторону, и снова слышатся завывания, но уже оттуда. Все происходящее не столько видно, сколько слышно и ощутимо: Роджер даже закрывает глаза. Затем наступает момент относительного покоя – до следующего прохода сквозь ветер. В конце каждого поворота они выполняют обратную петлю.

Роджер указывает на экран радара.

– Вон они где, видишь?

Артур вглядывается в экран.

– Сидят, что ли?

Роджер качает головой.

– Они ещё за горизонтом. Только головы видно.

– Надейся.

Роджер смотрит на экран APS и хмурит брови.

– Подойдем к ним помедленнее. Радар видим только до горизонта, и, даже если они встанут, он не заметит их дальше чем в шести километрах, а мы идём сто пятьдесят в час. Так что будем искать их по APS.

Артур присвистывает. Спутниковая навигация в белой мгле…

– Мы же всегда можем… – начинает Артур, но тут же закрывает рот ладонью.

Роджер усмехается.

– Это должно быть реально.

Далекому от мореходства человеку вроде Айлин трудно поверить в происходящее. К тому же все эти слепые вибрации и качания из стороны в сторону немного кружат голову, отчего Ганс, Стефан и Френсис выглядят так, будто их вот-вот стошнит. Все пятеро наблюдают за Роджером, который смотрит на экран APS и ежеминутно поворачивает румпель, пока, наконец, вдруг не подтягивает его к коленям. На радаре возникает два светящихся зелёных столбика – Фрея и Жан-Клод.

– Эй, ребята! – говорит Роджер по радио. – Я приближаюсь, подойду с подветренной стороны, так что машите руками и смотрите в оба. Я постараюсь подойти слева от вас насколько смогу медленно.

Он мягко поворачивает румпель, напряжённо всматривается в экран. Он заходит по ветру так далеко, что парус превращается в тугую кривую, и столбики исчезают. Роджер смотрит вперёд по курсу, но ничего не видит – только белую пустоту. Затем недовольно щурится и подтягивает румпель ещё на сантиметр ближе к себе. Парус растягивается и почти теряет свою кривизну; Айлин кажется, что они движутся вперёд еле-еле и скоро заглохнут, и их отбросит назад. Но вокруг по-прежнему никого не видно.

А потом они появляются ровно на левый крамбол – два ангелочка, движущиеся среди белизны. Они запрыгивают через борт на бак [83], и Роджер использует остаток инерции буера, чтобы выполнить новый поворот, и уже через несколько секунд они снова летят на восток под ветром и почти не слышат никаких завываний.

К закату их окружает лишь легкая мгла. На следующее утро она совершенно рассеивается, и окружающий мир возвращается на место. Буер стоит на привязи к длинной тени горы Олимп, наклонившись к горизонту с востока. На север и на юг тянется гора-континент, далеко, насколько хватает глаз. Другой мир, другая жизнь.

Они приближаются к восточному побережью Амазонского моря, известного изрезанностью своей линии ещё до кризиса. Теперь он весь белый и пустой, как в зимней сказке. Водопад Гордий, тянувшийся на километр с берегового плато к самому морю, превратился в огромную ледяную колонну с гигантской кучей дробленого льда в основании.

Миновав этот ориентир, они въезжают в бухту Ликус-Сульчи, к югу от Ахерона, где поверхность вздымается менее резко, а за низкими обрывами начинаются покатые холмы с видом на ледяную бухту. Здесь они медленно прибиваются к утреннему бризу, дующему с берега, пока не останавливаются у плавучего дока, теперь покосившегося во льду у самого пляжа. Роджер привязывает к нему буер, и они собирают снаряжение, чтобы выйти на сушу. Фрея и Жан-Клод тоже берут свои рюкзаки.