Екатерина Лесина - Невеста по спецзаказу, или Моя свекровь и другие животные [СИ]

Сумею.

Еще как сумею.

И выберусь из этой норы, чего бы оно мне ни стоило…

Но сказать проще, чем сделать. Но для начала сделать стоило хоть что-то, и я решительно шагнула на красный песок… который всхлипнул и обнял мою ногу раскаленными губами.

Твою ж…

Приветственная речь рвалась из моей груди витиеватым экспромтом, держать который в себе было выше моих сил…

Вторая нога провалилась по щиколотку.

Да меня здешняя пустыня сожрет и не подавится…

— Ваша смелость, Агния-тари… — бархатистый голос отвлек меня от почти проигранного сражения. Песок не спешил расставаться с моими ногами и, подозреваю, выдернуть их без поддержки у меня не получится. Поддержка же в лице Ицхари и рептилоида, чья шкура стала темной, с лиловыми полосами, а в очах появилась характерная осоловелость — того и гляди в спячку впадет — запаздывала… — Внушает уважение…

…я вот как-то сразу поняла, что предо мной предстала потенциальная свекровь собственною, так сказать, сиятельной персоной. Она не шла — шествовала, и треклятые пески держали ее…

…даме было…

А кто знает, сколько ей было… вот есть в природе дамы, которые в некий момент своей жизни просто-таки застывают навечно в статусе «слегка за тридцать»…

Они неизменно элегантны.

Очаровательны.

И преисполнены уверенности, что созданы нести миру добро, вне зависимости, что по этому поводу думают прочие. Да и вовсе, подобные особы зачастую исключают саму возможность наличия мыслительного процесса у кого-то, кроме них…

А в остальном…

Слегка нечеловечна.

Широкое плоское лицо с высокими скулами. Узкие глаза явно монголоидного разреза. Губы резко очерчены. Шейка длинная, скромно украшена нескромной нитью жемчуга, которую обмотали трижды…

Я оценила и брючный костюм изумрудного цвета.

И скромные туфельки на низком каблуке. Но и с этими туфельками свекровь моя была выше меня на полголовы.

— И вам здравствуйте, — я изобразила дружелюбную улыбку.

Очень надеюсь, я ей не понравилась… впрочем, здесь и гадать не стоит — не понравилась определенно, подобные дамы вечно пребывают в поиске той совершенной особы женского полу, которая будет достойна ее сыночка… я и близко совершенством не была.

И потемневшие глаза выдали чувства, которые испытывала почтенная дама.

А я, подтверждая догадку еще и о дурном воспитании себя, вытерла потную ладонь о брюки и протянула, растопыривши пальцы.

— Безмерно рада личной встрече…

Руку взяли коготками.

Подержали и отпустили…

…отлично.

Мы в данный момент времени сошлись на мысли, что сына ее надлежит немедленно спасти от столь несерьезной и явно неблагонадежной особы, как я. Осталось лишь объединить усилия.

— Я бы вас даже обняла, — сказала я с придыханием. И свекровь ощутимо вздрогнула. — Да вот… застряла немного… ничего, сейчас выковыряюсь…

И я дернула ногу.

Песок же всхлипнул и разжал плотные свои объятья.

Обнять не получилось, но, покачнувшись, я рухнула к ногам потенциальной свекрови.

— Это вы что делаете? — осведомилась она, на всякий случай отступая.

Сразу видно благоразумную женщину.

— Это я вам уважение выказываю, — пропыхтела я, пытаясь подняться с карачек и не запутаться в белом бурнусе, который тотчас съехал на бок.

И где, спрашивается, мое сопровождение, которое так нужно?

— …по обычаям моей родины…

…руку мне протянули.

И подняться помогли.

И туфлю извлечь, правда с нею и какую-то гибкую мелкую тварь, которая обвила каблук. Тварь я попыталась стряхнуть, но та лишь крепче вцепилась в добычу.

— Не стоит трогать, — будущая свекровь отобрала туфлю и, подковырнув тварь коготочком, легко от нее избавилась. Правда, там где оная касалась каблука, остались беловатые пятна вида прехарактерного, но… — Это песчаный червь… они очень любят живую плоть.

— Ага, — сказала я и ногу задрала повыше.

…может, я и вполне живая пока, как для плоти, но взаимной любви к червям не испытываю. Была бы моя воля, я бы вообще в воздухе повисла.

— …и мне кажется, — меня с легкостью извлекли из песка, отряхнули, крутанули и сунули в прохладное нутро гравилета, — что лучше нам продолжить беседу в более подходящем для того месте… мой сын, боюсь, уже извелся…

Набедренная повязка так и норовила сползти.

— А ты уверен… — Нкрума вцепился в нее когтем, но, чувствовал, стоит пошевелиться и древний мех, который с возрастом не обрел ни прочности, ни красоты, расползется по швам.

И хорошо, если по швам.

— Уверен, — братец отошел, окинув Нкрума придирчивым взглядом. — Рожу сделай серьезную… да не такую… представь… ну не знаю, что у тебя опять блохи.

— Нет у меня блох!

А грива зудела.

Шерсть, смоченная сахарным раствором, слиплась, и косицы, в которые ее заплел брат, торчали, будто иглы у пустынного вихренника. В них поблескивали хрустальные бусины матушкиного ожерелья, косточки, которые братец добыл на кухне и, кажется, тонкие полоски вяленого мяса.

— А ты представь, что есть… с такой физией тебя только пожалеть и приголубить. А это неправильный подход. Женщинам только дай повод приголубить кого-нибудь, так они вусмерть заголубят и будешь тогда…

На загривке братец просто поставил шерсть дыбом и сбрызнул алой краской из чьей-то косметички. Правда, краска оказалась с блестками, что несколько не соответствовало грозному образу, но…

— Руку убери. Челюсть вперед. Брови сведи, будто ты думаешь о чем-то… важном.

Нкрума думал.

Например о том, как получилось, что младшенький опять его уговорил на этакое безумие?

И дубину, главное, приволок…

Для устрашения.

— Может, брови выщипать?

— Я тебе хвост выщипаю! — рявкнул Нкрума и на всякий случай дубиной замахнулся. Правда, младшенький сумел увернуться и даже язык показал.

— Вот… так и держись. Нет, погоди… шкуру на плечо… и еще вот…

Он вытащил из сумки связку ожерелий.

— Ты что, в семейную сокровищницу заглянул?

— Ай, да кому она нужна… по шкатулкам пошарился. Что? Мы же временно и для дела. Потом вернешь… как тебе вот это? — он вытянул из связки массивную цепь, украшенную плоскими медальонами. Для шеи Нкрума цепь оказалась коротковата.

— Задушишь, — просипел он.

— Терпи, — брат добавил еще пару цепочек, связав их между собой. Накинул. Отошел. — Может, серег добавим?

Нкрума поспешно прижал уши к голове. Жертвовать их целостностью он не был готов даже для дела. В конце концов, и без ушей хватит.

— Ладно, как знаешь… погоди…

Щек коснулась пуховка.

И Нкрума чихнул.

— Вот теперь ты красавец…

В этом Нкрума крепко сомневался и, говоря по правде, всерьез подумывал о том, чтобы переодеться… он еще успеет, если…