Екатерина Лесина - Невеста по спецзаказу, или Моя свекровь и другие животные [СИ]

Тварь свернулась клубочком и ощетинилась полусотней игл.

— Спасибо, — вежливо ответила я. — Положите его в баночку, пожалуйста.

— Зачем? — жених-таки подал голос.

— Хранить буду. Под подушкой.

…его.

Что-то жених такое ощутил, если его перекосило…

Когда острый каблучок матушкиных туфель впечатался в лоб, Нкрума лишь смиренно закрыл глаза и подумал, что было бы неплохо, если бы этот самый каблук проломил бы ему череп, разом покончив со всеми мучениями. Однако снисхождения он, судя по всему, не заслужил.

В голове слегка зазавенело.

А стальные матушкины пальцы дотянулись-таки до уха.

Они крутили.

Тянули, заставляя наклоняться ниже и ниже, но боли Нкрума, спасибо сороконожке, не ощущал. Судороги сменились легким параличом. И только глаз продолжал мелко и часто подергиваться.

— И в кого ж ты такой родился? — матушка устала мучить его ухо и обратилась к духам Предков, которые, впрочем, от ответа благоразумно воздержались. — На мою-то голову…

— Мама…

Она устало махнула рукой, прежде чем рухнуть без сил в кресло.

Кресло было низким.

Влажные полотенца — холодными.

Ситуация на редкость неудобной.

Нкрума наклонился и кое-как поднял треснувшую повязку.

— Да чего я там не видела, — устало произнесла матушка, но взгляд отвела. И кивнула, когда Нкрума подали простынь. — Древних ради… лучше бы ты ума нажил, право слово…

— Мама!

— Сама знаю, что мама… — вздохнула она. — Дорогой, я все понимаю… но и у твоего чувства… юмора пределы быть должны. Ты сломал дубину первопредка… порвал шкуру…

Нкрума вздохнул.

…и опозорился так, что… одно радует, встреча была закрытой, а потому сомнительно, чтобы его выступление записали. Попади эти кадры в галосеть и…

…ему осталось бы в пустыню уйти.

— Я не нарочно…

— Охотно верю… выкрал семейную реликвию рода Хамура…

— Это какую? — Нкрума потер переносицу.

Щеки мерзко зудели, и этот зуд проникал сквозь немоту кожи.

— Вот эту, что у тебя на шее… не узнаешь? Надеюсь, Аджаба тоже не узнает…

Нкрума взмолился Древним, потому как почти наверняка Аджаба реликвию свою видела и узнала, и стало быть, нажалуется мужу, а тот после женитьбы характером резко испортился.

— Ничего, дорогой… мне это их стремление похвастать красными камнями никогда не нравилось. К тому же я не раз предупреждала ее, что не стоит бросать вещи где попало, верно?

Нкрума кивнул.

И опять вздохнул. И набрал воздуха, чтобы сказать что-то… покаянное, пожалуй, но тонкая цепочка тренькнула и упала к ногам, поблескивая алыми глазами амулетов.

Точно.

На гербе рода Хамура такой вот алый камень изображен.

— …остальное — мелочи… гриву размочишь… лак сам слезет через пару дней.

— Пару дней?!

— Особо сильная фиксация. Используется для церемониальных причесок, — матушка повела плечиком. — Сам понимаешь… но скажи-ка лучше, зачем вы мою отбеливающую пудру взяли?

— Отбеливающую? — упавшим голосом переспросил Нкрума, осознавая, что щеки зудят просто-таки совсем невозможно.

— Да, дорогой, — сладко улыбнулась матушка. — Концентрат… один гран в тоник и протирать кожу по утрам. Придает белизну и мягкость…

— Концентрат…

Он попытался вытереть пудру рукой, но, вовремя опомнившись, принял протянутое матушкой ледяное полотенце.

Жжение усилилось.

И стало почти невыносимым.

Нкрума чихнул.

— Не спорю… получилось весьма оригинально… традиционно… и радовать должно, что невеста твоя мало понимает в традициях… вообще мало понимает в происходящем…

Матушка задумалась.

Потерла пальчиком переносицу. Провела по брови, как делала всегда, когда в голову ее приходила идея сомнительного плана.

— …и такая хрупкая, слабая… не представляет, что такое жизнь в пустыне…

Нкрума старательно стирал с лица остатки треклятой пудры и старался не смотреть на свое отражение в выпуклом боку вазы. В вазе покачивались пустынные анемоны, впитывая влагу из воздуха. И судя по оттенку, который приближался к темно-синему, им оставалось недолго. Читай книги на Книгочей. нет. Подписывайся на страничку в VK. Скоро переродятся в крупные клубки-клубни, и Аджаба велит вынести их во двор, где они и разделятся…

— …страшно подумать, что было бы, если бы сороконожка…

Матушка замолчала.

Постучала коготком по губам, запирая в них невысказанную мысль. А Нкрума как-то похолодел. Да быть такого не может… его матушка… и невеста вряд ли пришлась ей по вкусу, в этом сомнений нет.

Но избавиться…

…это не убийство. До убийства матушка не опустилась бы, но просто постоять в стороне, позволяя пескам взять то, чего они желают…

— Я… — Нкрума отступил. Хвост его нервно дернулся, едва не снеся со столика вазу с анемонами, которые рассерженно зашипели и вытянули тонкие ложноножки. — Пожалуй, пойду…

— Иди, дорогой, — ласково сказала матушка. — Иди… и помыться не забудь…

Не забудет.

Он потер зудящую щеку.

И переступил порог.

— Дорогая, — Хамари Одхиамбо из рода Тафано позволил себе нарушить уединение жены, — тебе не кажется, что ты несколько переигрываешь?

Он улыбался.

И с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. И улыбка его отражалась в желтых глазах супруги. Она счастливо зажмурилась и потянулась, что стоило истолковать как признак высочайшего удовольствия.

— Отнюдь… теперь он точно не отойдет от этой девицы…

— Но… мне не показалось, что она желает этого брака.

— Как и Нкрума. А общие цели сближают… Древние… — она все же фыркнула в ладошку. — Но какой же он… порой…

И они оба рассмеялись.

Тишина.

В гостевых покоях пахнет фруктами. Аромат легкий, ненавязчивый и незнакомый. Есть в нем легкая мятная нота, и цитрусовая кислота, и сладости капля, и подходит он этим комнатам…

Они огромны.

Больше, чем старая моя квартира, хотя на нее грех было жаловаться. Здесь одна ванная комната квадратов в сорок будет. Окна в пол, и сам пол выложен темно-желтым камнем, теплым на ощупь. Ванна-чаша вдавлена в него, и вода течет медленно, наполняя ее едва ли до половины.

Низкие кресла.

Массажный стол.

Стопка полотенец на столике темного дерева. И круглые серые камни, выстроившиеся вдоль окон. Они нагревались от солнца и слабо поскрипывали.

Я отошла.

Спальня. И вновь кровать на полу. То есть, я полагаю, что вот эта груда шкур и есть кровать. Я присела. Потрогала. Шкуры были мягки и шелковисты, да и пахли все теми же фруктами.

Гостиная, как полагаю.

Пол тот же каменный, но мягкий на ощупь. И ступать по нему приятно. Здесь окна затемнены и потому в комнате царят приятные полумрак и прохлада. Здесь хочется остаться.