Екатерина Лесина - Невеста по спецзаказу, или Моя свекровь и другие животные [СИ]

…это будет всего-навсего двойник.

Мне же не дубль нужен.

Мне…

…вода понимала. Слышала.

Приняла.

Ждать.

Кто бы знал, до чего это непростое дело — ждать…

— Все будет хорошо, — сказала я девочке, которая все никак не замолкала. — Только не надо больше петь… пожалуйста… прости, но…это слишком мрачно.

Она замолчала.

Уставилась на меня со… страхом? Отнюдь…

— Что здесь происходит? — спросили меня. И я не удивилась, обнаружив Арагами-тари… моя свекровь выглядела несколько потрепанной, но довольно-таки бодрой, что, вспоминая о некоторых виденных мной… моментах заставляет ее уважать.

— Я сама мало что понимаю, — сказала я и опустилась на камни. — Садитесь… ждать придется… честно говоря, не представляю, сколько… но у него получится. У нас… у этого места… вода… способна на многое.

— Агния?

Удивление.

И… восхищение?

Вместе с тем ужас… неужели я стала настолько страшной? Или дело не во мне? А в чем тогда? Я провела пальцами по лицу, но все равно не поняла, насколько оно изменилось.

— Это все оно, — я ткнула пальцем в остров. — И Древние ваши… наворотили дел…

— Древние, стало быть…

Арагами-тари все-таки присела и, поманив к себе девочку, обняла ее.

— Как ты?

А та расплакалась… да уж, Агния, с детьми ты ладить не умеешь. И надо бы что-то сделать, сказать, но я молчала… и они молчали… долго, наверное, быть может даже целую вечность. А потом водяной пузырь лопнул, выплевывая мокрого и несколько пожеванного жениха.

Живого.

Мать его… живого.

Правда, не буду врать, что здорового.

…потом было…

…много чего было…

…мы возвращались. Мы бежали, спеша убраться из города до бури, которую я держала, но она, рожденная моею же волей, рвалась с привязи. Я слышала грохот песчаных крыл, и не только я… к счастью, мне не нужно было объяснять, почему пересидеть эту бурю в городе не выйдет.

…хоть бы поместье уцелело…

…нас ждали.

Наверное, это было еще одним чудом, но завидев серебристую каплю гравилета, я разрыдалась. А старщий братец моего жениха мрачно сказал:

— Долго копаетесь… остальные уже ушли.

И говорил, как понимаю, вовсе не о пиратах.

…полет…

…вверх и вниз. В стороны, пробираясь меж покрывалами ветра. Удары, от которых корпус гравилета начинал мелко вибрировать. Шелестящий звук, заставлявший думать, что корпус этот выдержит недолго, что вот сейчас буря изловчиться и захватит его.

Поиграется и разломает на части.

Вытряхнет нас в пески и заметет.

Я уговаривала ее… я шептала и просила… пропустить, она ведь должна меня слушать, она… она вышла из-под контроля машин, и теперь существовала сама по себе, а договариваться со стихией — занятие бесполезное.

Но мы добрались.

Не знаю, чудом ли, молитвами или нечеловеческим нашим везением, но… стоило гравилету опуститься, и над поместьем поднялся мыльный пузырь силового поля. А братец Нкрумы — надо будет узнать, как его зовут, а то напрочь из головы вылетело — рявкнул:

— Скорее, щитов надолго не хватит…

…мы успели добежать до дома.

И закрыть двери.

Окна.

Буря разозлилась. И внутри было слышно, как она там мечется, пытаясь добраться до существ, которые возомнили себя хозяевами мира.

Наивные.

И мне было страшно, пожалуй, как никогда прежде. А Нкрума, словно ощутив этот страх, обнял меня и тихо произнес:

— Дом выдержит… он видел не одну сотню бурь.

Арагами-тари же, взглянув на нас, вздохнула. И почему-то в этом вздохе мне послышалась печаль, хотя… если подумать, то самое время радоваться, верно? Все ведь живы.

Целы.

Пираты побеждены. Вода обнаружена. Тайны древних открыты если не полностью, то почти… а она печалится.

…буря продолжалась семь дней.

И не скажу, что это были лучшие семь дней в моей жизни.

— Дорогая, как ты себя чувствуешь? — Арагами-тари в костюме из кораллового шелка выглядела очаровательной и почти беззащитной. Хрупкая чашечка в руках.

Коготки блестят свежим маникюром.

Перстенечки на пальцах.

Благообразная дама… и не скажешь, что при случае голову оторвет и раскаиваться не станет.

— …видишь ли… конечно, мы все бесконечно рады, что у мира появилась Хранительница…

…ага, радость так и брызжет, особенно у некоторых, не слишком веривших в эту сказку. Нет, все держатся вежливо, но…

…да, я выгляжу странно.

Не бывает круонов рыжей масти. Меня уже просветили и присоветовали хорошую краску для волос, а заодно уже салон, в котором кожу затонируют, а то чересчур уж смугла стала.

Неприлично.

И непривычно. Я до сих пор вздрагиваю, увидев свое отражение в зеркале. Не то, чтобы перемены так уж кардинальны, но… человеческого во мне оказалось куда больше, чем местного.

Узкое лицо.

Глаза раскосые, кошачьи. Широкая переносица. И рот немаленький, но смотрится в целом гармонично…

Но это все равно не я.

Не совсем я.

Или совсем не я? Первые дни я пыталась разобрать это лицо по черточкам, закрывая то нос, то глаз, то уши, понять, где же в нем заканчивается человек и начинается… собственно, как называется то, кем я стала?

Понятия не имею.

И не имея, предпочитаю не покидать собственных покоев, благо, здесь есть все, что мне нужно. А буря… буря мглою, как говорится… странно смотреть в окно, за которым желто-красная стена. Можно, конечно, включить голограмму, но я не хочу.

— Спасибо, замечательно, — я тоже пью местный чай, который и не чай вовсе, но отвар из трав, однако цвет он имеет темный, насыщенный. Вкус — мягкий с кофейными оттенками.

Привыкаю.

Почти привыкла.

Я уже понимаю, что этот мир мне не позволено будет покинуть. Кто ж отпустит Хранительницу, которую все ждали тысячи лет… сомневаюсь, что с нетерпением, но раз уж дождались, то…

…полагаю, местные власти сейчас здорово ломают головы, не зная, что именно со мною делать.

Скрыли бы…

…наверное.

У нас на земле, объявись бы Мессия, нашли бы способ его упрятать. Кому охота делиться властью? А здесь есть Арагами-тари, и та девушка с бубенчиками в косах, которая сказала мне, что мир живет…

…и ее мать, появившаяся на второй день после бури.

Она заглянула мне в глаза.

Коснулась пальцами щек и сказала:

— Никого не слушай.

А я кивнула, еще не понимая, во что вляпалась.

— Я хотела поговорить с тобой о моем сыне…

…пузырчатка раскинула полупрозрачные лепестки-иглы, на каждой блестела капля сока, приманивая глупых мух и не таких глупых ос, полагавших, что если очень осторожно, то получится слизать каплю, не задев тревожные волоски.

Иногда и вправду получалось.

Тогда пузырчатка наливалась красным, выдававшим злость.

И покачивалась.

И шевелила иглами…