Наталья Бульба - Космический маршал. В шаге от победы. Часть 1. Затянувшийся прыжок

— Про него, — кивнул Виктор, с удовольствием наблюдая, как Кэтрин ест. Было в этом что-то… свое, родное. — У самаринян заварушка. Судя по взмыленному Шторму — серьезно и надолго.

— Рано или поздно, но она закончится… — оторвавшись от своего занятия Кэтрин, открыто встретила взгляд Шаевского, — и вот тогда…

— У демонов на Окраинах сильные позиции. У скайлов и самаринян — тоже. Гордон. Иари…

Кэтрин усмехнулась… Качнула головой…

— В этом рассаднике? — произнесла задумчиво, словно пробуя мысль на вкус. — А ведь в этом что-то есть… — продолжила с улыбкой.

— Проблем по безопасности не избежать, — несколькими глотками допив чай, поймал ее мысль Шаевский, — но скорее по координации, чем по факту. К тому же, подчеркнуть неформальный характер встречи.

— Дашь доступ к закрытому каналу? — отложив ложку в сторону, подобралась Кэт… Старший лейтенант Горевски.

— Хочешь связаться с Олишем? — уточнил Виктор. Когда Кэтрин кивнула, понимающе вздохнул. Все они были одержимы… службой. — Дам, когда доешь, — поднялся он со стула. Отставил пустой стакан в мойку: — Я бы ставил на Гордон.

— Гордон, так Гордон, — согласилась Кэт, послушно доедая жаркое.

Это решение было единственно правильным в той ситуации, когда выбирать приходилось лучшее из худшего, но для одного из них оно стало критичным, кардинально изменив дальнейшую жизнь.

Увы, ни Виктор, ни тем более Кэтрин, в тот момент об этом даже не догадывались…

Неоднозначная, как и сам генерал, обстановка его кабинета не позволяла расслабиться. Не добавляло спокойствия и понимание, что там, за закрывшейся дверью и блокировками защиты, Орлов напряженно ждал окончания разговора.

Да и не только он один. Как минимум еще трое знали, ради кого генерал мог прервать столь важное совещание и вместе со мной покинуть зал.

Молчание тоже было многозначительным. Не давая ответов, оно било наотмашь вопросами, заставляя вновь и вновь возвращаться мыслями к прошлому в угоду полному неясности будущему.

— Это было необходимо, — первым нарушил тишину Риман.

Где именно находился, сказать трудно — из ориентиров только небо, да виднеющиеся на его фоне горные вершины. Лицо прикрыто капюшоном — заметен лишь раздвоенный подбородок, плащ скрадывал очертания фигуры, оставляя ощущение монолитности, несокрушимой уверенности, с которой он стоял на самом краю какой-то площадки.

— Звучит, как попытка оправдаться, — невольно вздрогнула я.

Представив, что мог бы сказать по поводу моей невнятной фразы Шторм, попыталась взять себя в руки.

Получилось откровенно плохо.

Я старалась не помнить, вычеркнуть из жизни, выстроить между нами стену, отказывая ему в имени, в праве слышать мой голос, в возможности вновь повторить, но уже так, чтобы забыть у меня не получилось: «Ты будешь моей кайри?»

Увы, реальность каждый раз вновь и вновь выставляла свои акценты. Риман Исхантель, лиската Храма Предназначения, был частью моей жизни, напоминая о себе уже тем, что существовал где-то там, на краю этой Вселенной.

— Ты все еще боишься меня, — протянул он… не укоризненно, безразлично. — Я не могу причинить тебе боль, — столь же безучастно произнес он спустя мгновение. Отвел взгляд, отбросил назад капюшон плаща…

На лицо упала капля…

Там шел дождь…

— Риман…

Лиската не улыбнулся, но пробившийся сквозь тучи луч отметился на его лице, оставляя трещину в маске.

— Наверное, это похоже на отчаяние… — Риман смотрел не на меня, куда-то мимо, но хватало и голоса.

Ровно. Спокойно. Равнодушно.

Все это было обманом, и мы оба об этом знали.

— Шторм еще не потерял надежды отыграться, — столь же нейтрально заметила я, кляня Орлова последними словами.

Так было проще.

— Полковник… — Риман качнул головой, наши взгляды встретились…

Молчать было не так больно, как говорить не о том.

— Риман…

Вторая попытка оказалась столь же безуспешной:

— Это всего лишь усталость…

— Я его придушу! — не сдержалась я, кинув быстрый взгляд на дверь. Та едва просматривалась сквозь искажающее поле.

— Кого? — удивленно уточнил Риман, легко выскользнув из образа лиската и став живым, до боли знакомым.

— Орлова! — едва не рыча, отрезала я.

Повторять, что это был не мой уровень игры, не собиралась.

— Я просто хотел тебя видеть, — качнул он головой, понимая больше, чем я могла сказать. Несмотря на все кодировки, каждое наше слово контролировалось.

— Извини! — я оттолкнулась от стола, развернулась спиной к внешке.

Та вслед за мной не сдвинулась, вызвав истерический смешок. О том, как ее товарка пряталась от Шаевского, забыть оказалось непросто.

— Валанд подтвердил уровень лиската, — ошарашил меня Риман, сбив настрой, когда было уже все равно. — И его информация соответствует действительности.

— А меня ты выбрал в качестве посредника? — резко развернувшись, довольно едко уточнила я, чувствуя, как на смену некоторому отрезвлению приходит ярость. Не моя… она накатывала с той стороны, просачивалась сквозь экран, растворяя единственную преграду, служившую мне защитой.

— Предлагаешь контактировать со Штормом? — поинтересовался он, за мягкостью вопроса скрывая предупреждение.

Порывы ветра размазывали по его лицу капли дождя, стирая резкие тени, обнажая то, что скрывалось за самообладанием.

Опустошенность…

— Ты не оставляешь мне выбора, — развела я руками. — Прозвучало, как ультиматум.

— И кого из нас двоих ты сейчас спасала?

Вопрос опять был на грани. Не решений — выбора, который не изменить.

— Себя, — ответила я, предпочтя третий вариант. — Моя оценка ситуации — вероятность смены власти на Самаринии.

Он скривился вполне по-человечески. И не скажешь, что жрец высшего посвящения, для которого идеальное владение своими эмоциями столь же естественно, как и потребность дышать.

Впрочем, в последнем я не была уверена. Не про эмоции, про дыхание. Иногда казалось, что поставь они перед собой цель обходиться без воздуха, без труда могли достичь. По крайней мере, этот — точно.

Существовало ли для него вообще понятие: невозможно?

Вопрос мне самой казался риторическим.

— Я не допущу этого, — вторя моим собственным мыслям, не холодно — безразлично, отозвался Риман.

— Какой ценой? — вздохнула я, понимая то, что стояло за его словами. Не как аналитик Координационного совета, не как помощник директора Службы маршалов. Как женщина! Осознавая боль, слезы, потери…

Не прожитые жизни… Не спетые песни… Не написанные стихи…

Слова были не моими, но они очень близко описывали то, что я испытывала, когда слышала его голос.

— Той, которую еще можно оправдать, — столь же ровно ответил он и на этот мой вопрос. — Ты же знаешь…