All Flesh is Grass

Но, конечно, это безмятежное спокойствие не надолго. Еще немного — и поднимется суматоха.

Now, as I followed it, the barrier cut through the back yard of one of the older houses in the village. In its day it had been a place of elegance, but years of poverty and neglect had left it tumbledown.

An old lady was coming down the steps from the shaky back porch, balancing her frail body with a steadying cane.

Her hair was thin and white and even with no breeze to stir the air, ragged ends of it floated like a fuzzy halo all around her head.

Теперь, двигаясь вдоль барьера, я шел задворками одного из самых старых домов Милвилла. Некогда это был красивый, с большим вкусом построенный особняк, но владельцы давно обеднели, и теперь здесь царила мерзость запустения.

По шатким ступеням заднего крыльца, опираясь на палку, спускалась тощая старуха. Редкие, совершенно белые волосы развевались даже в безветрии, окружая ее голову зыбким ореолом.

She started down the path to the little garden, but when she saw me she stopped and peered at me, with her head tilted just a little in a bird-like fashion. Her pale blue eyes glittered at me through the thickness of her glasses.

Она поплелась было по дорожке, ведущей в убогий садик, но заметила меня, остановилась и стала приглядываться, по-птичьи склонив голову набок. За толстыми стеклами очков поблескивали выцветшие голубые глаза.

“Brad Carter, isn't it?” she asked.

“Yes, Mrs Tyler,” I said. “How are you this morning?”

“Oh, just tolerable,” she told me. “I'm never more than that. I thought that it was you, but my eyes have failed me and I never can be sure.”

— Как будто Брэд Картер? — неуверенно сказала она.

— Он самый, миссис Тайлер. Как вы нынче себя чувствуете?

— Да так, терпимо, — отвечала старуха. — Лучшего мне ждать не приходится. Я так и подумала, что это ты, а потом засомневалась, уж очень стала слаба глазами.

“It's a nice morning, Mrs Tyler. This is good weather we are having.”

“Yes,” she said, “it is. I was looking for Tupper. He seems to have wandered off again. You haven't seen him, have you?”

I shook my head. It had been ten years since anyone had seen Tupper Tyler.

— Славное утро выдалось, миссис Тайлер. Погодка — лучше не надо.

— Верно, верно. А я вот ищу Таппера. Опять он куда-то запропастился. Ты его не видал, нет?

Я покачал головой. Уже десять лет никто не видал Таппера Тайлера.

“He is such a restless boy,” she said. “Always wandering off I declare, I don't know what to do with him.”

“Don't you worry,” I told her. “He'll show up again.”

— Такой неугомонный мальчишка, — продолжала она. — Вечно он где-то плутает. Прямо не знаю, как с ним быть.

— Не тревожьтесь, — сказал я. — Побродит, да и придет.

“Yes,” she said, “I suppose he will. He always does, you know. “ She prodded with her cane at the bed of purple flowers that grew along the walk. “They're very good this year,” she said. “The best I've ever seen them. I got them from your father twenty years ago. Mr Tyler and your father were such good friends. You remember that, of course.”

“Yes,” I said. “I remember very well.”

— Надо полагать, он ведь всегда так. — Она потыкала палкой в землю, где росли, окаймляя дорожку, лиловые цветы. — Очень они хороши в нынешнем году. И не упомню, когда они так пышно распускались. Твой отец дал мне их двадцать лет тому назад. Мистер Тайлер с твоим отцом были такие друзья — водой не разольешь. Ты, конечно, и сам помнишь.

— Да, — сказал я, — это я очень хорошо помню.

“And your mother? Tell me how she is. We used to see a good deal of one another.”

“You forget, Mrs Tyler,” I told her, gently. “Mother died almost two years ago.”

— А как поживает твоя матушка? Расскажи мне про нее. Прежде-то мы с нею часто виделись.

— Вы запамятовали, миссис Тайлер, — мягко сказал я. — Матушка уже скоро два года как умерла.

“Oh, so she did,” she said. “It's true, I am forgetful. Old age does it to one. No one should grow old.”

“I must be getting on,” I said. “It was good to see you.”

— Да, да, твоя правда. Совсем я стала беспамятная. А все от старости. И зачем только ее придумали!

— Мне пора, — сказал я. — Рад был вас повидать.

“It was kind of you to call,” she said. “If you have the time, you might step in and we could have some tea. It is so seldom now that anyone ever comes for tea. I suppose it's because the times have changed. No one, any more, has the time for tea.”

“I'm sorry that I can't,” I said. “I just stopped by for a moment.”

— Очень приятно, что ты меня навестил, — сказала миссис Тайлер. — Может, у тебя есть минутка свободная? Зашел бы в дом, выпил бы чаю. Теперь редко кто заходит на чашку чая. Видно, времена не те. Все спешат, всем недосуг, чайку попить — и то некогда.

— Простите, никак не могу, — сказал я. — Я только так, по дороге заглянул.

“Well,” she said, “it was very nice of you. If you happen to see Tupper would you mind, I wonder, to tell him to come home.”

“Of course I will,” I promised.

— Что ж, очень мило с твоей стороны. Если, часом, увидишь Таппера, будь так добр, скажи ему, пусть идет домой.

— Непременно скажу, — пообещал я.

I was glad to get away from her. She was nice enough, of course, but just a little mad. In all the years since Tupper's disappearance, she had gone on looking for him, and always as if he'd just stepped out the door, always very calm and confident in the thought that he'd be coming home in just a little while. Quite reasonable about it and very, very sweet, no more than mildly worried about the idiot son who had vanished without trace.

Я рад был унести ноги. Конечно, старуха очень славная, но все-таки немного не в своем уме. Столько лет, как Таппер исчез, а она все ждет его, будто он только что вышел, и всегда она спокойная, и ничуть не сомневается, что он вот-вот вернется. Так здраво рассуждает, такая приветливая, ласковая, и только самую малость тревожится о полоумном сыне, который десять лет назад как сквозь землю провалился.

Tupper, I recalled, had been something of a pest. He'd been a pest with everyone, of course, but especially with me. He loved flowers and he'd hung around the greenhouse that my father had, and my father, who was constitutionally unable to be unkind to anyone, had put up with him and his continual jabber. Tupper had attached himself to me and no matter what I did or said, he'd tag along behind me.

Он всегда был нудный, этот Таппер. Ужасно всем надоедал, а мне больше всех. Он очень любил цветы, а у моего отца были теплицы. Таппер вечно возле них околачивался, и отец, неисправимый добряк, который за всю жизнь мухи не обидел, конечно, терпел его присутствие и его неумолчную бессмысленную болтовню. Таппер привязался и ко мне и, как я его ни гнал, всюду ходил за мной по пятам.

The fact that he was a good ten years older than I was made no difference at all; in his own mind Tupper never had outgrown childhood. In the back of my mind I still could hear his jaunty voice, mindlessly happy over anything at all, cooing over flowers or asking endless, senseless questions. I had hated him, of course, but there was really nothing one could pin a good hate on.

Tupper was just something that one had to tolerate. But I knew that I never would forget that jaunty, happy voice, or his drooling as he talked, or the habit that he had of counting on his fingers—God knows why he did it as if he were in continual fear that he might have lost one of them in the last few minutes.

Он был старше меня лет на десять, но это ему не мешало: сущий младенец умом, он с годами не становился разумнее. Так и слышу его беспечный лепет — как он бессмысленно радуется всему на свете, что-то ласково лопочет цветам, пристает с дурацкими вопросами. Понятно, я его не выносил, но по-настоящему возненавидеть его было не за что.

Таппер был вроде стихийного бедствия — его приходилось терпеть. И не забыть мне, как он беззаботно и весело лопотал, распуская при этом слюни, не забыть его нелепую привычку поминутно пересчитывать собственные пальцы — бог весть зачем ему это было нужно, быть может, он боялся их растерять.

The sun had come up by now and the world was flooded with a brilliant light, and I was becoming more certain by the minute that the village was encircled and cut off, that someone or something, for no apparent reason, had dropped a cage around us. Looking back along the way that I had come, I could see that I'd been travelling on the inside of a curve.

Looking ahead, the curve wasn't difficult to plot.

Взошло солнце, все вокруг засверкало в потоках света, и тут я окончательно уверился, что наш Милвилл окружен и отрезан от мира: кто-то (или что-то), неведомо почему и зачем, засадил нас в клетку. Оглядываясь назад, я теперь ясно видел, что все время шел по кривой. И, глядя вперед, нетрудно было представить, как эта кривая замкнется.